Голова кружилась все сильнее. Шел уже четвертый вечер моего бездомного жилья. Но когда в одиннадцатом часу мама вышла меня искать, я знал, что не найдусь никогда, ни за что…
* * *"Тук-тук-тук" — стучали мамины каблучки в пустых дворах. Мама, похоже, собралась уже спать: волосы распущены, пальто накинуто прямо на рубашку. Полоска ночной рубашки в зеленую крапинку выглядывала при каждом мамином шаге. Мама, видно, собиралась, но не смогла заставить себя лечь. Папа всегда доказывал ей, что, мол, искать парня глупо, ничего с таким большим лбом не случится, а захочет есть — придет сам… Папа был, конечно, прав…
Мама шла, придерживая пальто у ворота, и всматривалась в тусклые окна лестниц. Однажды — это было давно — она разглядела так мою прижавшуюся в уголке тень. Поэтому я кинулся на свой надежный чердак и через минуту уже смотрел на маму с крыши.
Мама бродила внизу — я следовал за ней поверху. Я смотрел вниз и размышлял, что, может быть, родители не удержались бы и высказали бы мне все, что они обо мне думают, но вообще-то они хотят все забыть и простить. Вот только я-то сам… Если, например, мама осталась на зиму без сапожек… Или если Володю уволят за то, что он загубил казенный маг… Какое я тогда имею право возвратиться и жить себе дома хорошей жизнью?
Мама шла и звала тихонько: "Валёк… Валёк…"
Внезапно в проулок вывернулся какой-то пьяный. Он шарахался от стены к стене, угрожающе бормоча. А мама вот-вот должна была выйти в тот же проулок… Я с ужасом понял, что спуститься уже не успею, кинулся на чердак, где свалена была куча реек, а когда вернулся с "метательным оружием" в обеих руках, мама и пьяный уже встретились. Он надвигался, растопыривая огромные лапы.
— Ах ты, птичка-синичка!
Но мама была уже не одна; рядом с ней стояла вездесущая и добрая тетя Нина. И грозила пьяному: давай, мол, потише!
— А ты, тетка, не встревай! Я ведь что? Только на синичку полюбоваться…
И прошел мимо. Моего вмешательства не потребовалось… Просто удивительно, до чего вовремя умела появляться тетя Нина! Взяла маму под руку и заворковала:
— Надежда Андреевна, не страдайте, найдется ваш Валет. Валет — это у него прозвище. Знаете?
В общем, мама была теперь в надежных руках.
Но вместе с облегчением я ощутил и какую-то пустоту… Действительно, раз меня искали, вниз я спуститься не мог. А здесь делать было уже решительно нечего. Разве глянуть на базу? Благо, она тут — подать рукой. Я обогнул трубу. И остановился в удивлении: на базе работали! И вечером это выглядело очень эффектно: тело грифа, будто вогнутое зеркало, собирало в длинный лучик звездный свет… Мерцающий звездный зайчик тронул кончик моей кеды, пополз выше, упал на лицо… Я зажмурился. А когда глаза открылись, лучик уже уполз.
В первый момент я не заметил ничего. Гудело в голове. Слегка чесались веки. Ветер как будто потеплел, но ведь и пора бы: последний день мая! Внезапно внутри шевельнулась тревога: дома стали ниже! Явно ниже! Я, вглядываясь, двинулся по кровле. Дома будто присели. Незнакомо и глухо лежали подо мной съежившиеся дворы. В мозгу вспыхнуло: "Да наши ли это места?" И погасло: две женские фигурки все так же брели внизу. Тетя Нина продолжала разговор:
— Зря вы мучаетесь. Ведь не в первый раз. Пора привыкнуть.
Так она утешала. Отраженное каменными стенами, до меня долетало каждое слово… Тетя Нина, конечно, знала, как утешать. Но ее речь сопровождали теперь странные звуки — шаркающие, трудные… неужели это могут быть шаги моей мамы? Моей-то мамы, которая всегда просто летала?
Я замер.
— Знаете, Нина, я должна вам сказать, что когда на улице ночь, а твой ребенок неизвестно где, к этому привыкнуть нельзя.
Мама отвечала спокойно. Но какой это был усталый голос! Что должно было случиться с моей веселой мамой, чтобы она стала вдруг так говорить? Мне сделалось страшно. Думалось лишь: "Хорошо хоть, что с ней добрая тетя Нина!"
— А я хочу сказать, что ребенок-то подрастет и с него все как рукой снимет, а вот вы пока проглядите нечто весьма важное…
Тетя Нина произнесла это неожиданно громко, а в тоне ее прорезалось что-то колкое. Не то она предупреждала, не то угрожала. Это добрая-то душа? Я сам себе помотал головой: "Не может того быть…"
Мама откликнулась слишком ровным голосом:
— Вы на что-то намекаете?
— Да что вы? Просто ваш Антон Валентинович — блестящий ученый, умница, начальник большого отдела. И если кто-то на него заглядывается, тут, согласитесь, удивляться нечему…