— Я видел эту программу.
—Ты только представь! Семьдесят пять кабельных каналов купили право на передачу ее в эфир! А теперь вообрази, каким образом известие о моей смерти может отразиться на том, что делает Дора.
Он замолчал ненадолго, словно обдумывая что-то, а потом все с той же страстностью продолжил:
—Знаешь, у меня никогда не было отвлеченных религиозных устремлений, так сказать, чисто духовных целей, не подкрепленных материально. Ты понимаешь, о чем я?
— Конечно.
—Но с Дорой все по-другому. Она действительно совершенно чужда какой-либо материальной заинтересованности. Сокровища древности, иконы и прочие ценности для нее ровным счетом ничего не значат. Вопреки всем доводам психологии, интеллекта и разума она искренне верит, что Бог на самом деле существует.— Он опять умолк и горестно покачал головой.— Ты был совершенно прав, назвав меня аферистом и мошенником. Даже в отношении своего любимого Винкена я преследовал собственные цели. Но Дору ни в коем случае нельзя обвинить в мошенничестве.
Мне вновь вспомнились его слова, сказанные в баре,— о том, что ради возможности бывать в таких местах, как тот отель, он готов был продать душу. Как тогда, так и сейчас я отлично понимал, что именно он имел в виду.
— А теперь позволь мне вернуться к рассказу,— прервал мои размышления Роджер.— Как я уже говорил, от идеи создания некой мирской религии я отказался давным-давно, за много лет до того, как Дора всерьез заинтересовалась подобными проблемами. У меня была она. У меня был Винкен. И мне их вполне хватало. Я усердно разыскивал книги Винкена и в ходе этих поисков обнаружил и благодаря своим широким связям сумел приобрести целых пять писем, относящихся к интересующему меня периоду и недвусмысленно упоминавших о Винкене де Вайльде, о Бланш де Вайльд и о ее муже Дэмиене. Не только в Америке, но и в Европе на меня работали ученые, собиравшие и глубоко изучавшие материалы о рейнском мистицизме.
Мои исследователи обнаружили в нескольких немецких текстах краткие упоминания о Винкене. Там рассказывалось о женщинах, которые занимались колдовством и использовали некоторые ритуалы культа Дианы, и о том, что Винкен был изгнан из монастыря и ему было предъявлено публичное обвинение. Страницы, посвященные суду и его исходу, к сожалению, оказались утерянными.
Великое множество документальных свидетельств было утрачено в годы Второй мировой войны. Однако немалое число писем и бумаг уцелело, и теперь они хранились в разных местах. Стоило набрать в архивах ключевое слово «Винкен» — и поиски давали нужный результат. Нужно только знать, что именно вы хотите найти.
Как только выдавалось свободное время, я открывал книги Винкена, внимательно рассматривал изображения обнаженных людей и учил наизусть его стихи о любви. Большую их часть я помнил так хорошо, что мог даже пропеть. Встречаясь с Дорой — а виделись мы с ней при каждом удобном случае и по возможности вместе проводили уик-энды,— я старался прочесть ей очередное стихотворение, а иногда показывал свои новые находки.
Она снисходительно терпела мои восторги по поводу «давно исчерпавших себя идей свободной любви и мистицизма», когда-то проповедуемых хиппи. «Я очень люблю тебя, Роже,— говорила она.— Но ты излишне романтичен и совершенно далек от реальности, если полагаешь, что этот нечестивый монах был в некотором роде святым. Ведь все, что он делал, это спал с женщинами, не так ли? А его книги служили своеобразным средством общения с остальными... обеспечивали им возможность связаться друг с другом...»
Однако в книгах Винкена де Вайльда нет ничего порочного или уродливого,— возражал я.— Взгляни сама, Дора, и ты убедишься в моей правоте». К тому времени у меня в коллекции насчитывалось уже шесть его сборников. И все они были посвящены любви. Профессор Колумбийского университета, который переводил для меня тексты, искренне восторгался мистицизмом стихов Винкена Его поражало искусство, с каким их автор умел сплести воедино почитание Бога и плотскую любовь. Дора отказывалась покупать такие издания. Ее гораздо больше интересовали совсем иные проблемы религии. Она читала труды Пауля Тиллиха, Уильяма Джеймса, Эразма и массу книг, посвященных положению вещей в современном мире. Да, именно «положение вещей в современном мире» стало для нее главной темой, в некотором роде даже навязчивой идеей.
— И если я все-таки сумею раздобыть книги Винкена и принесу их Доре, они оставят ее равнодушной? — спросил я.
— Совершенно,— подтвердил Роджер.— Она пальцем не притронется ни к одному из предметов, хранящихся в моей коллекции. Во всяком случае, сейчас.
— Вот почему ты просишь меня позаботиться о твоих сокровищах и сохранить их?
— Года два назад,— со вздохом пояснил он,— в прессе появилась пара статей. Они не имели никакого отношения к Доре, однако разрушили завесу тайны и открыли дочери глаза на суть и характер моего бизнеса. По ее словам, кое-какие подозрения зародились у нее давно. И рано или поздно она все равно докопалась бы до истины и выяснила, что мои деньги — «грязные» деньги.
— Грязные...— задумчиво повторил он и покачал головой.— Последнее, что она позволила мне приобрести для нее, это монастырь. Миллион стоило само здание, и еще миллион пришлось заплатить за то, чтобы его полностью очистили от современной скверны, привели в порядок и придали ему тот вид, который оно имело в 1880-х годах, когда там жили монахини. Нужно было восстановить часовню, трапезную, спальные комнаты, широкие, просторные коридоры.
Но даже этот дар она приняла весьма неохотно. А что касается произведений искусства.. О них не может быть и речи. Она никогда не возьмет ни цента из моих денег, хотя они. очень нужны ей для обучения приверженцев ее ордена — или как там телеевангелисты это называют? А ведь этот ее кабельный канал ничто в сравнении с тем, что я мог бы создать для нее на базе старого монастыря. А статуи? А иконы? Ты только представь! «Я могу сделать тебя не менее знаменитой, чем Билли Грэхем или Джерри Фалвелл,— уговаривал я Дору.— Ради всего святого, дорогая, ты не можешь отказаться от моей помощи!»
Роджер печально покачал головой.
— В последнее время она встречалась со мной только из жалости. А этого чувства в ней хоть отбавляй — такое впечатление, что она черпает его из неиссякаемого источника. Иногда она соглашалась принять от меня маленький подарок. А вот нынешним вечером отказалась наотрез. Однажды, когда ее программу едва не закрыли, она воспользовалась предложенной помощью, но ровно в той мере, которая была необходима, чтобы пережить кризис. А вот к моим святым и ангелам ни разу даже не прикоснулась, не бросила ни единого взгляда на собранные мною сокровища и ценные книги.
Естественно, мы оба понимали, какая опасность грозит ее репутации. И ты оказал большую услугу, не только убив меня, но и уничтожив все следы. Однако вскоре известие о моем исчезновении все же просочится в газеты и выпуски новостей: «Телеевангелистов финансировал кокаиновый король!» Неплохой заголовок, правда? Как долго ее тайна будет оставаться нераскрытой? Лестат! Она должна пережить мою смерть! Ты слышишь меня? Должна! И она, и ее программа!
— Я слушаю тебя очень внимательно, Роджер. Каждое твое слово. Пока еще никто ничего не знает о Доре. Поверь, я тебя не обманываю.
— Мои враги жестоки и безжалостны. А власти... правительство... Черт его знает, что такое наше правительство и чего от него можно ожидать.
— Она боится скандала?
— Нет. Вся эта шумиха разобьет ей сердце, но она ее не боится. Она смирится с тем, что произойдет. Все, чего она требовала и ожидала от меня, это отказа от торговли наркотиками. Она хотела, чтобы я бросил этот бизнес к чертовой матери. И не потому, что рано или поздно весь мир мог узнать о наших родственных связях, о том, что она моя дочь, а только из страха за меня самого. Она умоляла меня отойти от дел, потому что боялась за меня, как боятся за своих отцов и мужей дочери и жены гангстеров.