Та-ак, вот тут Ил написал такую штуку, что, мол, он не знает, убежал бы он без меня или нет. Ну, от Мурзика-Тузика. Лапки, мол, опустил бы, и всё такое… Да ну… Это же Илья! И правда ведь, дошло же до меня наконец-то сёдня, - Илья же ж, это копия Вадима, а у таких как они лапки ни в жизнь не опускаются! Вот, например. Расскажу сейчас, сам расскажу, Вадим такое сам ведь не расскажет, он эту историю и нам-то с Ильёй рассказал так… ну, в воспитательных целях чтобы. Я так думаю.
Вот, значит. Вадим наш воевал. А воевал он в Абхазии… Это такая страна есть, если кто не знает, и они там у себя решили однажды независимо жить. От Грузии. Вот, а тем, - ну, грузинам, - это, конечно, в ломы было, ну, и война началась. И Вадим туда поехал воевать. Добровольцем. За абхазов, ясное дело. Илья правильно сказал, Вадим у нас очень справедливый человек, а тут он посчитал, что справедливо будет, если абхазы, - целый ведь народ! - так вот, будет справедливо, если когда они будут жить так, как им хочется, а не так, как хочется кому-то там ещё, - ну, грузинам, я имею в виду…
(Кстати, Вадим ведь там знал террориста этого, знаменитого, как его… мочканули которого прошлым летом… - Басаев. Точно. Хм, тогда они на одной стороне воевали, Басаев тоже ведь за Абхазию дрался… Вадим его знал так, мельком, в разных они были отрядах, конечно, - но вот говорит наш Вадим, что дрался там этот самый Басаев очень даже достойно… Вадим, если тебе не нравится, что я об этом написал, ну, что ж, удали тогда, - но лучше не надо, ведь это же ж я так тобой хвастаюсь!).
Но это ладно, это я, и правда, так просто, про Басаева этого. Но вот про Вадима, про лапки там, опущенные, вот чего я хотел рассказать. Такая бага там, в Абхазии случилась с Вадимом, - в плен наш Вадим попал! Прикиньте, воще улёт… Говорит, пьяный был, - ну, может быть, конечно, - Вадим нам с Ильёй сроду не врёт, да только я Вадима пьяным ни разу не видал, - стоп, а может, потому и не видал?.. Ну, ладно, плен, короче. И Вадима грузины хотели расстрелять! Да-а… А сам Вадим говорит, что он грузинов понимает, он же для них наёмник был, и вообще… Вадим и его люди и сами с пленными не чикались, всё там у них как-то вот так было, - насмерть… Короче, понимает их Вадим. Расстрелять хотели… И расстреляли бы, если бы Вадим лапки бы опустил, - да только мне такое себе вот даже и представить невозможно, - чтобы Вадим наш, да с опущенными лапками!
Ха, его ведь даже по телевизору показывали! В Грузии. Приехала туда, - ну, на фронт, - это Вадим рассказывает, - одна такая грузинская журналистка, показать всему миру, значит, кто это, мол, за абхазов воюет. А тут как раз Вадим у них в плену, ну, вот она его и показала… Ещё такая говорит Вадиму: - мол, попался, так сумей теперь ответить, умри, мол, как мужчина! Дура… Идиотка, блин, - ну ладно, это же она Вадима нашего не знала, ясен перец, - чо там, приехала себе такая, на видео поснимала, да уехала, а Вадима ЗНАТЬ надо! (Вадим потом уже эту кассету из Грузии заказал, - на память, говорит…).
И когда Вадима повели на расстрел, - двое автоматчиков, ё-моё, на рассвете, все дела! - Вадим без смеха нам об этом и не рассказывал, забавным он это всё, видите ли, считает, - вот тогда Вадим и показал им, что он лапки по жизни не опускает, и вообще, у него по жизни не «лапки», а сильные верные руки, а эти двое расстрельщиков недоделанных там и остались, в лесу, и их уже никто и не доделает никогда, потому что уработал их Вадим, голыми руками убил, как только с него перед расстрелом наручники сняли, так Вадим сразу же их и… А те с автоматами ведь были, - прикиньте! - а сам он назад к своим абхазам с оружием вернулся…
(Вадим, а вот это уже удалять не смей! Это ведь в тему я сейчас всё написал, так что не удаляй, я тебя прошу…).
Ясно? Вот такой у нас Вадим, и Илька точно такой же. Так что, насчёт «лапок» там, каких-то…
Но вот то, что нам с Ильёй удалось удрать из «Дома гимнастов», вот это Ил сто пудов прав, - чудо это было. Ну да, выпал нам шанс, а Илья этот шанс не упустил, - и никаких там «лапок опущенных», - но это было чудо…
Да, мы там, у Мурзика-Тузика, задержались. Живыми, я это имею виду… Ну, Ил уже рассказал, почему так случилось. Да только мне-то по фигу всё уже стало, - живой я там, или мёртвый… И точно, Илья, ты прав, я тоже себе такой думал: - быстрей бы уже, сука… И ведь у меня тоже лапки не опустились, просто стало всё по. Что там со мной происходит, ЧТО со мной ещё сделают, - быстрей бы уже, в самом деле. Всё то, что там с нами происходило, это всё меня… раздавило, что ли. Душу мою раздавило, - ну, и зачем дальше и жить тогда? Без души-то… Одно вот только, - светлое Илюшкино лицо, - а оно у него и там светлым оставалось, - ну, правда, это когда он на меня смотрел, когда мы глаза в глаза, - так мы с ним там, у Мурзика-Тузика, разговаривали… А вслух почти и не говорили… Зачем? Смертью там так воняло, что и говорить вслух не хотелось…
Задержались, короче. А те суки к нам, по ходу, типа как бы привыкли, что ли. В смысле, они там расслабились. Ведь мы, и правда, с виду совсем никакие были, - ни воли, ничего не осталось. Ну, у меня-то не с виду, у меня и в натуре ничего живого в душе не осталось. А Ил… Он всё сразу моментально просёк, когда случай нам с ним выпал. И среагировал. И мы сбежали. Что? Мол, так всё просто? Хрен там просто.
По порядку. Появились, значит, у Мурзика-Тузика проблемы с новенькими пацанами, - не было новеньких. Ему их кто-то поставлял, не знаю, это нас с Илом сам Мурзик-Тузик отловил, мы ему лично понравились, а вообще-то он, сука, осторожный был, выродок, сам не светился, и на видео всегда в маске, хотя Равиль вот, - тому без разницы было, по ходу… А вот когда у них там эти проблемы начались, Мурзик-Тузик вообще невыносимым стал. Но сильно уж так нас не мучил, ведь нас двое у него осталось, - берёг, сучара, до поры… И вот у них снова всё в порядке стало, - это вот такой там «порядок» был, чтобы, значит, всегда в «Доме гимнастов» свежий «материал» был! Говорю же, - сучары…
Заходит как-то раз к нам с Илюшкой Мурзик-Тузик, - (кстати, почему его мы с Илом так звали: - у него погоняло Мурза было, а он сам любил, если когда его пацаны Мурзиком зовут, - урод, одно слово, - а сам ведь был хуже шавки бешеной, - ну, вот и Мурзик-Тузик…), - ну вот, приходит он к нам, - они там нас с Ильёй в подвале держали, мы на одной койке спали, - ещё вот только и это во мне какое-то чувство поддерживало, - искру… И говорит он нам: - ну, маленькие мои, зайчики мои сладенькие, радость у меня, завтра новый «материал» у меня будет, а вы, долгожители мои ненаглядные, готовьтесь, шкурки я с вас скоро сниму на «снарядах», зайчики вы мои беленькие, ненаглядные… Глядим, - да он же пьяный! Первый же ж сука раз, - и тут уж ТАКОЙ ужас… А обернулось-то всё вот как: - в тот же вечер они там на радостях все и нахуярились в усмерть! Ой! Ой-ёй-ёй… Сматерился. Чо-то, как-то… Ладно.
Напились они, короче, все впятером, и к нам, как обычно, вечером. А сами еле все на ногах стоят, и ведь ещё с водкой в подвал спустились! Ха, Саныч тут же вырубился, Мурзик-Тузик чуть живой, и нам с Илом: - выпьем, сладенькие, за долгую жизнь и за долгую смерть! Это он так намекал, у-у… И тоже в отруб. А остальные трое, - толстый Толян, Сухарь и Равиль, - они втроём продолжают водяру жрать! И чо-то там такое своё обсуждают втроём, увлеклись, ну, и на нас с Илом как бы и внимания особо не обращают. Привыкли, суки они к нам, к нашему страху, к нашей боли, к нашей… Не могу…
…
А мы с Илюшкой в угол забились, мне насрать на всё, и вдруг я чувствую, как Ил напрягся… И тут он мне шепчет: - очнись, Тошик, родной, сейчас, или уже никогда! Я не пойму ни черта, - в ступоре я ведь. А Илья: - щас, Тошечка, сейчас… А сам меня щипает легонько за ноги, бёдра мне растирает, - у меня тогда ноги не очень слушались, уже дня три, что ли… И ведь тоже он мне толком ничего такого и не говорил, - да я вдруг понял его! Всё понял. И поверил сразу же. Как я всегда ему верю, так и в том подвале поверил, - а как же, это же наш Илья! И мы, не сговариваясь даже, тишком, - и за дверь! И дверь захлопнули! Снаружи захлопнули, и на задвижку её, проклятую…