Выбрать главу

— Мда… Все у тебя вроде пристроены. Выходит, один я ни в чем не замешан…

— Ты так думаешь? — откликается Луччифреди не без иронии. — Ну надо же! А я-то копал, копал. И похоже, откопал кое-что и насчет тебя.

Я изображаю удивление.

— Насчет меня, говоришь?

— Да, уважаемый Серпонелла. Это ведь тебе удалось скрыться после лионского покушения, когда ты взорвал в театре ложу с отцами города… Но один след, крошечный такой следик, ты все-таки оставил… Интерпол обратился ко мне, а я, по своему обычаю, стал копать… И вот наконец мы остались с тобой с глазу на глаз: я, начальник оперативного отдела, комиссар полиции Луччифреди, и мой любезный друг Лючо Андреатта, он же — Луис Серпонелла, анархист-террорист старой закваски… Поверь, так неприятно тебя арестовывать, ты мне очень симпатичен… Нет-нет, не нужно волноваться, рассчитывать тебе все равно не на что: дом окружен двойной цепью полицейских… Почистить-то здесь придется основательно!

— Да, сегодня твой день, доктор Луччифреди, — отвечаю я. — Прими мои поздравления. Доктор Луччифреди, он же — Кармине Никьярико. Так ведь?

Теперь уже он ерзает на стуле и бледнеет. И фазанье филе с каперсами больше его не занимает.

— Что еще за Никьярико?

— Никьярико Кармине, сын покойного Сальваторе, — при этих словах я поднимаюсь, — снайпер из банды Россари. На твоей совести по меньшей мере три хорошеньких убийства…

Он ухмыляется.

— Интересно, как с таким блестящим прошлым я мог бы стать начальником оперативного отдела полиции?

— Так ведь и я копал себе потихонечку… Наводнение в дельте По… тебе о чем-нибудь говорит? Героическая гибель помощника комиссара Луччифреди, унесенного потоком, когда он пытался оказать помощь какой-то попавшей в беду семье… А через несколько дней — неожиданное воскресение доблестного полицейского, ставшего почти неузнаваемым, так как лицо его превратилось в сплошную рану. Да, должен признать, многоуважаемый Никьярико, действовал ты чертовски ловко… Ну а теперь, если находишь нужным, зови своих полицейских…

Он тоже встает, но уже больше не ухмыляется.

— Вот это удар, дружище, — говорит он, протягивая мне руку. — Признаюсь, не ожидал. Удар что надо. Мне остается лишь поблагодарить тебя за отменный обед.

Настал мой черед ломать комедию.

— Надеюсь, от кофе ты не откажешься?

— Спасибо, я, пожалуй, вернусь на работу. У меня там куча дел накопилась… Итак, до приятного свидания, дорогой Серпонелла. Останемся друзьями.

ПРИБАВКА

Перевод Е. Молочковской.

Когда Джованни Батистелла узнал, что его юный коллега Босси, только что зачисленный в штат, получает на 20 тысяч лир больше, он пришел в ярость и решился на дерзкий шаг, который в спокойном состоянии счел бы полным безумием, — отправился на прием к генеральному директору фирмы с намерением высказать ему свои претензии.

И вот он приоткрывает дверь величественного кабинета, в глубине которого за столом сидит шеф.

— Заходите, заходите, добро пожаловать…

— Простите, комендаторе, но…

— Дорогой Батистелла, пожалуйста, без церемоний Очень благодарен, что заглянули…

— Благодарны?

— А как же! Чрезвычайно рад повидаться с вами. Располагайтесь, ради бога. Меньше всех внимания мы уделяем самым дорогим и близким. Грустно, но факт. А нет, чтобы посидеть, побеседовать в спокойной обстановке. Неделями не встречаемся. Да какое там неделями, — месяцами… А может, и несколько лет прошло, как мы с вами не виделись.

— Ровно два с половиной года.

— Два с половиной года! Поверьте, дорогой Батистелла, все эти два с половиной года я каждый вечер перед сном — ну, знаете, когда остаешься один на один со своей совестью — думал: «Батистелла! Ах, этот умница Батистелла! Ты совершенно забыл о нем, — упрекал я себя. — Когда ты наконец подыщешь ему должность по заслугам? Честнейший работяга, на таких тружениках держится фирма». Клянусь вам, именно так я твердил себе каждый вечер и, признаться, мучился угрызениями совести.

— Так значит, шеф, вы…

— Собираюсь ли я вам помочь? О чем тут говорить, думаете, я не понимаю? Думаете, не вхожу в ваше положение? Я заранее знаю, что вы собираетесь мне сказать. Что есть люди куда менее достойные, а получают больше вас. Это несправедливо! Вашему терпению пришел конец и так далее. Разве не так?

— Да, в самом деле…