— А Ник говорил, что ты страшная как моя жизнь, — глядя на неё снизу вверх, с усмешкой произнёс Влад.
Женщина остановилась в шаге от него. Смотрела внимательно и спокойно, словно была добрым другом, а не нечистью, что пришла убивать.
— Он меня ещё не встретил, — с покровительственной улыбкой отозвалась она. — Прошёл совсем близко, но ты его удержал.
— Твоими стараниями всё равно ненадолго, — огрызнулся Влад.
Выражение лицо женщины не изменилось. Она по-прежнему смотрела на него свысока, но без превосходства или злости, словно была воплощением чего-то незыблемого, вечного и неумолимого, как само время.
— Ты ошибаешься.
Плавным жестом она показала на виднеющийся сквозь деревья труп, и Влад с изумлением увидел, что на том совсем другая одежда. Неуклюже поднялся на ноги и упрямо дошёл до тела. На земле лежал зомбак не первой свежести — видимо, ещё один из лагеря. А это означало… Заражённый Ник тоже был глюком? Он медленно вернулся обратно.
— Но как? Я же видел другое.
— Ты видел, что тебе показывали.
Влад прижал ладонь к кровоточащему боку и прислонился к дереву. От мысли, что напарник мог выбраться, стало не так паршиво. Может, хоть что-то у него получилось по-человечески. Одного он только никак не мог понять.
— Кто ты?
— Та, кого ты искал.
Влад по-новому взглянул на женщину. Неверяще покачал головой. До него снизошла сама Мара? Это даже в мыслях звучало как бред.
— Да ладно, больше похоже на предсмертную фантазию.
— Можешь считать и так. Ты погибнешь и останешься здесь, пока не найдут твоё тело.
— О, ну хоть найдут. Уже успокоила.
— Упрямый, не веришь.
Женщина улыбнулась и дотронулась ладонью до его плеча. Мир вокруг потемнел и рассыпался. Исчез лес, убитый зомбак и безоблачное небо. На долю секунды закружилась голова — так сильно, что Влад чуть не рухнул на землю. Кажется, его поддержала чья-то рука… А ещё спустя несколько мгновений вместо привычной лесной глубинки вокруг раскинулась бесконечная ледяная пустошь под всполохами бирюзовых полярных огней. Окатило пронизывающим холодом. И только теперь Влад на самом деле поверил. По-новому посмотрел стоящую рядом женщину — её на естественную, первозданную красоту, непокорный огонь в тёмных как ночь глазах. Перед ним был не предсмертный глюк и не навязанный мираж. Перед ним стояла сама Смерть. Во всём её величии.
— Ты очистил мою землю.
— Да я в детском лагере мертвяков пострелял, — с усмешкой произнёс Влад. — Не очень похоже на твоё капище.
Он поймал себя на том, что ему совсем не страшно. Если даже богинка чуть не разобрала его на части, то смерти стоило моргнуть глазом, чтобы от него не осталось и следа. Но рядом с ней, перейдя грань привычного человеческого мира, Влад чувствовал покой. Настоящий, который могла подарить только смерть.
— Когда-то мне приносили там жертвы, потом пришли люди другой веры, но земля осталась моей. Её осквернил человек, ничтожный трус, чья зависть оказалась сильнее разума. Неумелое колдовство обратило в оживших мертвецов и его самого, и тех, кто погиб на осквернённой земле. Оно приковало их тела и души, но со смертью последнего проклятого — рассеялось.
— Если тебе так важна была эта земля, почему ты сама их не выгнала?
Мара тихо рассмеялась. Склонила голову к плечу, глядя на него как мудрая мать на дерзкого мальчишку. Без осуждения, но с пониманием.
— Я не вмешиваюсь в течение событий, но награждаю достойных. У тебя бесстрашное сердце воина. Станешь одним из моих стражей, и обретёшь бессмертие.
Как будто окатило ледяной водой. Влад посмотрел ей за спину. Над далёкой линией горизонта полыхало небо. Такое тоже ни с чем не спутаешь. Бесконечные небеса мира мёртвых.
— И что, вечность быть здесь? — тихо спросил он.
— Это лишь малая часть моего мира. Дорога в Явь тоже будет открыта.
Влад улыбнулся одним уголком рта и перевёл взгляд на Мару.
— Звучит как очень привлекательный последний шанс, но… я всё-таки откажусь. Не люблю я, когда выбор без выбора. Сначала богинка с её “застрелись или сдохни”, теперь ты предлагаешь умереть с пользой или просто откиснуть.
Слова давались непросто. Безумец он. Спорил со смертью. В сознании вдруг промелькнули обрывки старых сказок из детства, где волшебники и колдуны превращали особо зазнавшихся и гордых в карликов или зверей. Вот обратит Мара его в жабу… тогда и попрыгает. Но раз уж начал говорить, надо было идти до конца.
— Я ещё поживу…В чьей-то памяти, сколько уж получится. Мне этого хватит.
Мара смотрела на него так, будто заранее знала каждое слово. Может, так оно и было. Хрен их разберёт… этих могущественных и непостижимых.