Выбрать главу

Лейтенант усмехнулся.

— Ну, в этом вопросе я на стороне командования. Раз листовки есть, их не изымешь никаким способом: они, как живые, лезут из всех щелей. Только здесь, в поле, вы можете считать себя в безопасности от заразы.

Любор посторонился.

— Самый последний вопрос, господин лейтенант. О чем листовка?

— Вы забываетесь, Тыль! — вспыхнул офицер. — На этот раз можете считать за собой обещанные два дежурства. Вы желаете, чтобы я излагал вам большевистские идеи?! Это наглость! Одно дело — быть добрым чехом, а другое…

— Простите, — смиренно сказал Любор. — Но я именно и спрашиваю, как добрый чех, который не имеет и не хочет иметь ничего общего с красными.

— В таком случае, тебе незачем и интересоваться их листовками. — Лейтенант глубже засунул руки в обшлага и договорил под нос, словно для себя одного: — Я тоже не читал их, я знаю только заглавие.

— «Помни о Танненберге!» — сказал Ян.

Лейтенант обернулся к нему резким рывком и протянул руку.

— У вас есть эта листовка? Отдайте сию же минуту!

— Виноват, господин лейтенант… — пробормотал Ян. — У меня ничего нет, даю честное слово. Я просто догадался… Я, как все, вероятно, прочел надпись на доме. И сказал так, догадкой.

— Подозрительная сообразительность, — покачивая головой, протянул лейтенант. — Не хочу быть зловещим пророком, но вы плохо кончите, ефрейтор Ян. Подумайте о себе и своей судьбе хорошенько.

Ян выпрямился и приложил руку к шлему. Он смотрел лейтенанту прямо в глаза: это можно, они оба «добрые чехи». Если бы он, Ян, был коммунистом, тогда, конечно, дело другое. Но такой, как он есть, простой, рядовой чех, как любой солдат его отделения, да и как сам лейтенант, зачем и что он станет скрывать?

— Я думаю. Хорошенько думаю, господин лейтенант.

Лейтенант, в свою очередь, прикоснулся пальцами к козырьку, но ничего не сказал. Только пожевал губами. И ушел в ночь.

Солдаты тотчас же окружили Яна.

— В самом деле, у тебя нет листовки? Никого же нет, давай!.. Нет? Окончательно? А что такое Танненберг, ты знаешь, по крайней мере?

— Кому и знать, как не мне, — угрюмо проговорил Ян и тронул странный, кривой зубчатый шрам на щеке. — Вот он — Танненберг. Это был бой…

— Ты участвовал? В прошлую войну? Но ты же на ней не был. Как же ты…

— Бой был пятьсот лет назад, бычья голова. Не я, а прадед моего деда или еще старше, пращур, одним словом, тот действительно дрался при Танненберге.

— Пращур? А твоя щека при чем?

— При том, что пращур мой принес с того боя рыцарскую стальную перчатку: при Танненберге чехи с другими славянами — русскими, поляками, литовцами — били немецких рыцарей.

— Вот оно что!

— Верно или нет, но в семье нашей предание, будто это перчатка самого великого магистра, главнокомандующего, так сказать, рыцарей: пращур приколол его.

Войтек из Подебрада, самый сильный рядовой в роте, ударил себя по колену.

— Вот это лихо! Главнокомандующего! Если б полковник знал, он произвел бы тебя в унтер-офицеры.

— Перчатка висела у нас на стене, так уж из поколения в поколение повелось. Вы ж понимаете: семейная память. Трофей. Как знамена в соборе. Ну вот, когда немцы пришли и двинулись обходом по домам и квартирам, как только они вошли в комнату…

— Опознали перчатку? Быть не может!

— Чья перчатка, они догадаться не могли, конечно, но что это немецкая рыцарская и трофейная, нельзя было не узнать, так как над перчаткой была надпись: «Танненберг, 1410». Это они помнят. И старший из коричневых рубашек сорвал перчатку тотчас со стены и хряснул меня ею по щеке так, что сбил с ног, а щеку пробил до кости.

— Арестовали тебя?

— Ну, конечно. Три месяца пробыл в тюрьме, все прошел, что полагается. Наконец невтерпеж стало, заявил о желании идти к ним в армию добровольцем сражаться во славу фюрера.

— Против пращура, стало быть, — сказал из темноты насмешливый голос, и Ян сразу узнал его: Божен Штитный, которого все в роте считают коммунистом. Два раза уже вызывали его в особый отдел, но отпускали: берегут, наверное, — снайпер!

— Так-то ты помнишь о Танненберге! Действительно, стоило держать пятьсот лет стальную перчатку на стене!

— Что такое вы говорите о Танненберге?

Солдаты быстро обернулись на нежданную немецкую речь. И вытянулись: капитан, командир роты.

— Кто тут болтал о Танненберге, я спрашиваю!

Любор выдвинулся, как всегда, с легкой ужимкой.

— По поводу надписи, которая была на доме… Мы выспрашиваем друг друга, что это за Танненберг. Тут некоторые говорят, будто это битва была пятьсот лет назад, в которой славяне разбили немецких рыцарей… Так в школах учили…