Наконец мы вышли во внутренний двор, и Бублик присвистнул. По площадке “гуляло” около пятидесяти костяков. В заржавленной броне, истлевших платьях и без всего, они беспорядочно бродили, натыкаясь друг на друга. Сам двор напоминал внутреннюю площадь форта Мирадан, во всяком случае, расположением проходов. Правда почти все проходы были завалены. В единственном расчищенном коридоре застыла фигура босса.
Оставив на поддержке Кабания, мы разделились на две группы и начали методичную зачистку площадки. Бублик валил скелеты молотом, потом я кидал вызов, и мы добивали поднявшуюся на ноги нежить. У кингаров дело шло быстрей. Беренхельд собирала двух-трёх покойников, и начинала бить их крыльями и кистенем. Затем в дело вступала тяжёлая секира Халфьярфа. Пашка, стоявший по центру, откровенно скучал, урона по нам проходило не так уж и много, но он был постоянным. В итоге для проповедника бой вылился в поддержании на нас самых слабых лечащих заклинаний.
Когда двор был почти вычищен, кингар совершил ошибку. Он слишком близко подошел к боссу, чем и привлек его внимание.
Торментар, недреманный страж вступает в бой.
Жрица едва успела подставить под удар Торментара крыло. Ее отбросило от Халфьярфа, но Кабаний уже активировал Реквием. Пока заклинание действовало, кингар откатился из-под ног босса, а я прыжком занял его место.
Это оказался не простой костяк или зомби. Слишком быстрый, слишком сильный, да все в нем было “слишком”. Реквием проповедника не остановил его, как обычную нежить, а лишь слегка замедлил. Вызов, и мечи мертвеца выколотили дробь по моему щиту. Судя по всему, мы столкнулись с одним из белых эльфов, которые наводили ужас пятьсот лет назад. Все как в рассказе Эфиннэ: нежить, эльф и громадный урон. Несмотря на совместное лечение проповедника и жрицы наши очки жизни не поднимались выше шестидесяти процентов. Я не использовал Глухую оборону ожидая от босса подлянки, и угадал.
Торментар отбросил свои клинки, и по его телу пробежала судорога. Я машинально отметил, что только один из мечей был эльфийским лепестком. Если раньше босс был похож на простого мертвяка с синюшной кожей и выпирающими костями, то сейчас появилась плоть, зубы удлинились, а черные впадины глазниц полыхнули надоевшим уже фиолетовым огнем. Беренхельд от неожиданности пискнула, а Кабаний во всеуслышание сообщил, кто и зачем к нам пришел. Подхватив с земли клинки, тварь ринулась на меня, я же, промедлив буквально секунду, с диким криком “Отхил!” рванулся навстречу.
За год игры я нередко встречал белых эльфов-игроков. Но они даже в боевом облике не шли ни в какое сравнение с Торментаром. Непрерывный натиск, сжигал Выносливость, я не успевал закрываться щитом от всех атак. На выручку пару раз приходила Беренхельд, переключив внимание босса на себя, давая мне отдохнуть и подлечится. Сама же она, закрывшись крыльями и щитом, просто стояла под ударами босса не способная ни атаковать, ни лечить. Бублик сначала пытался бить молотом, но потом плюнул и призвал уже виденных мной буйволов. Кабаний в открытую крыл по матери “чертову тухляшку,” хватаясь то за посох, то за булаву. И только Халфьярфу бой приносил удовольствие, он с хеканьем методично всаживал секиру в спину Торментара, и в какой-то момент даже затянул песенку, но встроенный переводчик не справился, как и мои уши. Казалось, она состояла из одних согласных.
Постепенно мы приноровились к изменившимся повадкам Торментара, и дальнейший бой шел уже без паники и лишней суеты. Не скажу, правда, что стало легче. И вот на десяти процентах босс отскочил от меня и исчез. Пару секунд мы еще соображали, что случилось, Торментар в это время появился за спиной Кабания, и ударил. Я видел, как бар жизни проповедника пустеет, но ничего не успевал сделать. Беренхельд распахнула крылья, и прокричала активатор. Кабаний пропал, и появился на месте жрицы, а удар клинков Торментара встретил башенный щит валькирии.
— Ну, теперь то точно все? — с сарказмом обратился Бублик к боссу. Торментар, конечно же, не ответил.
Умер босс как-то буднично. Просто обмяк как тряпичная кукла, и упал на камни площадки. В чате раздался вздох облегчения. Под конец боя у наших лекарей не осталось маны, а моя жизнь не поднималась выше пятнадцати процентов. Шаман пообрывал с одежды почти все фетиши, и только Халфьярф светился как начищенный пятак.
— Славная битва, можно повторить, — провозгласил кингар. Сидящий Кабаний обернулся на воина, и в притворном ужасе выпучил глаза. В это время я собирал с босса добычу.