— Почему? — выпалил ло Тан, не сдержавшись.
— Потому что любого хранителя древностей в прошлом всегда изгоняли из клана, если узнавали, что он хранитель. Какое-то время изгнаннику приходилось пожить в одиночестве, но остальные хранители рано или поздно натыкались на него. И тогда одиночке приходилось либо примкнуть к ним, либо умереть. Как ты думаешь, станет ли питать хранитель теплые чувства к тем, кто его изгнал?
— А из нашего клана кого-нибудь изгоняли? — любопытство так и распирало ло Тана.
— В последние тридцать лет — нет.
— Не находили древних вещей?
Логвит усмехнулся:
— Не искали древних вещей, Тан. Улавливаешь разницу?
Ва Дасти понимающе закивал; он-то повидал немало обитаемых Листов и мог со знанием дела подтвердить: в клане логвита Андира нравы царили весьма умеренные. Тут никого не стремились изгнать. Догадывался сказочник и об истинной причине такой терпимости: клан давно испытывал недостаток во взрослых мужчинах-охотниках, куда уж изгонять кого-либо из них? Но опять-таки, зная логвита Андира, можно было предположить, что эта причина — не главная. Логвит был не из тех, кто усматривал в изделиях древних безусловное зло. Наоборот, он считал, что древние (по слухам, некогда спустившиеся с небес) были знающими и почти всемогущими людьми. И что, изгоняя хранителей древних артефактов, нынешние люди только вредят себе и с каждым поколением слабеют.
Увы, подобные взгляды не разделялись большинством других кланов, что, собственно, и привело к нескольким кровавым стычкам, в которых погибло больше половины мужчин клана Андира.
— Одно изделие древних, находящееся на нашем Листе, я могу назвать прямо сейчас, — сказал отец ло Тана удивительно спокойно.
— Да? — У ло Тана перехватило дыхание. О подобных вещах старшие при нем никогда не разговаривали.
— Успокойся, Тан, это всего лишь моя гитара, — рассмеялся сказочник. — Пожалуй, гитары — единственные древности, против которых ничего не имеют даже самые фанатичные кланы!
— Твою гитару сделали древние? — Ло Тан почувствовал, что происходящее окончательно утратило связь с реальностью. А ведь день начался так обыкновенно…
— А ты не знал? — Ва Дасти развел руками. — Ну, сам подумай: дерево, из которого сработаны дека и гриф, на Листах не растет. У него и названия-то нет. А как сделать настолько тонкие и прочные струны из железа? Ты знаешь? Я — нет. А уж о такой филигранной работе, как колки, я и вовсе молчу…
— Ладно, — решительно заявил логвит. — Поступим просто. Ты, Дасти, и ты, Тан, вдвоем слетаете на Лист у нас за кормой. Вы будете предельно осторожны и сядете, только сделав пару кругов на полусотне метров. Сначала вообще лучше набрать высоты и поглядеть на Лист сверху — если на нем кто-нибудь живет, это будет заметно. Только убедившись, что все спокойно, вы сядете на Лист; в противном случае немедленно возвращайтесь. Вам понятно?
— Понятно, логвит! — в один голос заверили Тан и Дасти.
— Замечательно. Дальше: как сядете, пройдите через Лист от носа до кормы, от хвойной зоны в лиственную и назад. На поляны не суйтесь, но поглядывайте: неплохо бы узнать, что же все-таки свалилось через глотку. Если все пройдет удачно, постарайтесь добыть что-нибудь вроде косули или пары куропатов — лишним не будет. Ну а если вы кого-нибудь встретите на Листе…
Тут логвит умолк, насупился и хмуро переглянулся с ло Эрно.
— Вы прилетели поохотиться, — сказал ло Эрно сыну. — Ты охотник, Тан, с тобой все понятно. А вот ва Дасти увязался с тобой из любопытства. Или за компанию. Поохотиться — твердо держитесь этого. Ну а если вы не вернетесь к завтрашнему вечеру… что ж… Тогда вам на выручку полетим мы с Филзом. Да, да, мы полетим, Андир, и даже не пытайся возражать. И один из нас точно вернется. Это я обещаю.
Глава пятая
Удивительно, но Артем довольно быстро успокоился и несколько воспрял духом. Он не был каким-нибудь непрошибаемым спецназовцем или все знающим и умеющим спасателем, который в шортах с пустыми карманами и более ни в чем сумеет выжить на Меркурии или Сковородке. Даже банальным экстремалом-туристом он не являлся. И тем не менее Артем без особых усилий прекратил бесполезную панику и принялся достаточно холодно и отстраненно для человека в его положении рассуждать.
«Раз уж я Робинзон, — думал Артем, — не мешало бы по книжной традиции разложить текущие реалии на „хорошо“ и „худо“».
Начать он решил с «худо».
Итак, Артем остался совершенно один на неизвестной планете, без средств связи и средств выживания.