— Хватит! — видно, пришел момент взять себя в руки.
— Чем мы можем помочь им? Поставьте защитные экраны, все! Немедленно!..
Разом исчезло дыхание смерти, растворился гиблый смрад горелого мяса — Пол с изумлением обнаружил, что он воочию ощущал его. Что творилось там, в дальнем краю, он не видел, а запах пожарища уловил. Невольно огляделся — все вокруг дышало покоем, в небе легкие облака, даже город, окруженный войсками Астуриаса, имел какой-то романтически-сказочный вид. Отсюда нельзя было заметить вооруженных людей, но и те вели себя мирно, покладисто, рыли землю, на костре варилась каша… В небольшой рощице погонщики зычно материли обозных червинов.
Пол, наблюдая все это, даже поморгал — что, в конце концов, ему снится? Сожженная Башня и эта нестерпимая, выворачивающая наизнанку вонь или живописный пейзаж с завитками облачков в бархатно-розовом небе, с явившейся из легенды цитаделью?
— Что это было? Что это было, Мелисендра?.. — Он настойчиво теребил ее за рукав.
— Хали, — ответила она. — Знаменитая Башня на берегу озера. Хастур дал клятву, что Башни будут хранить нейтралитет — Хали и Нескья. Я не знаю, кто обрушился на Хали. — Она еще легонько вздрагивала. — Каждая лерони в Ста царствах, должно быть, ощутила гибель людей. Пережила весь этот ужас… Вот почему дом Варзил дал слово соблюдать беспристрастность и не вмешиваться в дела правителей. Если они отвергнут его договор, то скоро на нашей земле нечего будет завоевывать.
Нескрываемая горечь отразилась в ее глазах и на лицах подруг, многие из лерони плакали.
— У всех из нас в Хали были сестра, брат, друг или любимый человек. Это самая большая из башен, там было тридцать шесть лерони. Три полных круга… Маги из каждого королевства, представители всех одаренных семей.
Она замолчала.
— Вот он, результат договора, — горько заметил мастер Гарет. — Сидели в Элхалине, носа не высовывали, объявили, что намерены сражаться исключительно мечами и арбалетами, а на них сверху липучий огонь бочками. Кто же мог напасть на них? Ясно, что не Астуриас.
Бард задумался, потом начал размышлять:
— У Серраиса теперь нет таких возможностей, а Хастурам незачем атаковать Башню, которая всегда была верна им. К тому же они объявили о нейтралитете. Может, это Эйлард или Алдаран? Решили тоже вступить в войну. Тогда, выходит, все Сто царств заполыхали?
Пол слушал его, сжав челюсти. Он не мог избавиться от страха, все глубже заползавшего в душу. Эта необычная, по-своему красивая, плодородная земля на поверку оказалась преддверием преисподней, где нашли выход все самые злобные чувства, что копились в душах людских. Вплоть до коварного использования колдовских приемов…
— Есть вещи еще более жуткие, чем бомбежка, — голос Мелисендры оторвал его от горьких дум. — Это всего лишь аэрокары, и Башня вполне могла защититься от атаки с воздуха. Я однажды сбила такую машину. Я слышала, что однажды круг лерони наложил заклятье на землю вокруг подвергшегося осаде замка. — Она указала на руины, возвышающиеся на дальнем холме. — Земля разверзлась, содрогнулась, замок был разрушен до основания, и все люди погибли.
— И что же, хоть какая-то защита от подобных нападений существует?
— Конечно, — безразлично ответила Мелисендра. — Если бы владетель замка имел свой круг колдунов и они оказались сильнее нападавших, то ничего бы не случилось. В нашей семье поколениями — и в других знатных семьях на Дарковере — культивировался ларан. Это началось в древнюю эпоху, когда вся земля находилась под управлением Хастуров, потомков первого Хастура и Кассильды. Однако наследственные программы тоже имеют свой предел. Кровосмешение в конце концов приводит к вырождению. Мой отец, — она кивнула в сторону старика, — был женат на сводной сестре, и из четырнадцати родившихся у них детей выжили только трое, все девочки. Теперь на этих холмах уже не встретишь Макаранов, разве что несколько человек… Побольше их обитает на севере, в горах, где не занимались наследственной программой. Род Деллереев и старая линия Серраисов тоже вымерли, последние из них слились с Риденоу. Моя сестра Кирия умерла родами, и мы с другой моей сестрой, Мелорой, выходили ребенка… Мирелла тоже лерони, одна из тех, кто обладает, даром ясновидения. Мирелла дала обет хранить невинность. Племянница пошла на это, потому что тоже боялась умереть родами. Я тоже боялась…
Пола почувствовал страх Мелисендры, возникший при этих воспоминаниях. Тут ему пришло в голову, что у нее есть сын — только тогда он почувствовал, что испытывала любимая женщина перед родами. До этого дня все эти специфически женские проблемы совершенно не занимали Пола — теперь его словно оглушило. В его мире женщины имели много средств, чтобы сознательно управлять этой стороной жизни. Теперь оказалось, что Мелисендра не в состоянии контролировать беременность.
— У нас в семье начались выкидыши, стали рождаться мертвые дети, — лерони рассказывала сухо, ровным голосом, лицо у нее окаменело. Трудно было понять, то ли она с ним беседовала, то ли сама с собой. Человеку нужно выложить наболевшее, и случается, все равно кому. — Эрленд, хвала богине, здоров, однако и у него сильно проявился ларан. В таком возрасте это большая редкость… Бард нам не родственник, может, в этом все дело, ведь Кирия вышла замуж за двоюродного брата… Мелора и я должны быть осторожны в выборе, если желаем, чтобы у нас были здоровые дети. Даже если после родов мы останемся в живых, ребенок может оказаться неполноценным. Я думаю, что Мелоре вообще не следует иметь детей. Отец рассказал, что существует ларан, противоположный нашему, так что если я решусь зачать, то ребенок может убить меня. К счастью, подобный исход практически невозможен — носителей того, несовместимого, ларана осталось очень немного. Однако, как мне кажется, их ядовитая сила не исчезла и бродит теперь по другим родовым линиям. К сожалению, записи о родителях уже не ведутся и теперь трудно установить предков. Исчезло и старинное искусство исправления дефектов на клеточном уровне — последняя целительница, которая была мастером в этом деле, умерла, не успев передать ученикам свои знания. Теперь никто не сможет сказать, что нас ждет, когда мы беременеем. И вот еще напасть — это новое колдовское оружие… — Мелисендру даже передернуло от отвращения, и она сменила тему: — Я была счастлива, что у Барда нет в теле подобной отравы. Может, это была единственная отрада в нашей связи.
После взятия крепости армия астурийцев двинулась дальше, и на следующий день разведка донесла, что впереди сосредоточиваются главные силы Серраиса. Киллгардский Волк приказал на ночь разбить лагерь. На марше Пол больше не встречался с Мелисендрой — не представлялось возможности. Только изредка промелькивал в толпе всадников знакомый серый плащ с капюшоном. Теперь, на привале, узнав, что неподалеку есть роща и колодец, он отправился в ту сторону.
Уже смеркалось, с неба сыпала изморозь (Бард объяснил, что для начала лета снег — обычное явление… «Что за климат!» — уже в который раз поражался Пол). Еще издали он заметил знакомую фигуру в намокшем плаще. Мелисендра поманила его рукой. Несколько минут они стояли обнявшись, не в силах оторваться друг от друга, когда же он повлек ее к деревьям, Мелисендра отрицательно покачала головой.
— Этого нельзя, это исключено. Мы же в армии, на службе. Ты не думай, милый, что я не хочу, просто не подобает. Наше время еще придет…
Он решил немного поднажать, однако, взглянув в ее глаза, сразу оставил все попытки. Действительно, наступит день — или ночь? — окончится война. Стоит ли обращаться с любимой женщиной как с лагерной шлюхой? Хороший вопрос, похвалил себя Пол, почему ты никогда не задавал его раньше? Потому что потому!.. Пора бежать, шепнула женщина, отец будет сердиться на нее, даже это свидание выходит за рамки приличий. Он устроит ей выволочку. Нет, он вовсе не против тебя, просто в армии, тем более на войне, свои законы и запреты. Только дай солдатам волю, это будет не войско, а сброд. Разбойничья шайка… Если кому-то можно, почему другим нельзя? Лерони оторвалась от него и поспешила по тропинке к своему шатру. Пол проводил ее взглядом, потом с удивлением отметил, что такое случилось с ним в первый раз. Женщина отказала, а он даже рад этому. Повидались — и сердце полно радости. Попробовала бы какая-нибудь другая поступить так же! Что же происходит? Почему обидеть Мелисендру кажется немыслимым злодеянием, а согласие приносит блаженство и умиротворение? Чудеса творятся на этом Дарковере, вздохнул Пол.