За пределами Бёрка этим полуодетым гражданам – кое-то из них сражался в армии Союза – сказали убираться в Монтану и не возвращаться под угрозой смерти, а для разбега выстрелили над их головами. Зимой в горном хребте Биттеррут глубина снега – от четырёх до двадцати футов, и вы можете себе представить, что перенесли эти штрейкбрехеры, когда брели тридцать миль без еды и убежища до ближайшего поселения, Томпсон-Фолса.
Затем газеты Анаконды и Бьютта выпустили хвалебные статьи о том, как митинг в Джеме заклеймил этих нежелательных граждан и выгнал их из штата.
Этот тип анархии царил всю зиму, и моя техасская кровь доходила до точки кипения, но я притворялся, что мне это нравится.
В конце весны по всему Кёр-д’Алену была объявлена забастовка. Вскоре после этого ассоциация владельцев шахт начала привозить шахтёров, которые не входили в профсоюз, целыми поездами. Началась война со штрейкбрехерами, но настоящая война разразилась 4 июля 1892 года.
Все шахтёры округа Кёр-д’Ален встретились в Джеме, вооружённые до зубов, с намерением начать революцию, которая, как они надеялись, охватит весь Запад. Я писал отчёты для ассоциации владельцев шахт, поэтому перед восстанием большинство владельцев на поезде уехали из Уоллеса в Спокан (Вашингтон).
Утром в день восстания я должен был пережить сцену убийства брата Пифийского рыцаря, который был охранником из Детективного агентства Тиля, его застрелили в сердце. Вокруг шахт Джема и Фриско началась война тысячи вооружённых рабочих из профсоюза против трехсот вооружённых охранников и рабочих не из профсоюза. Из Бьютта (Монтана) для участия в революции прибыла делегация боевиков под руководством Питера Брина и Далласа, секретаря материнского профсоюза.
Короче говоря, в день большого кровопролития я был разоблачён как шпион Пинкертона и приговорён к сожжению у столба в назидание другим предателям. Чёрный Джек Гриффит, который помогал взорвать двух владельцев шахты в Тускароре (Невада), узнал меня как известного пинкертоновца Чарльза Леона.
После того, как фабрику Фриско взорвали динамитов, и много людей погибло и было ранено, было схвачено сто человек, и мне сообщили, что меня собираются сжечь.
Не собираясь участвовать в этом жестоком деле, я прижал винчестер и старый ковбойский кольт 45-го калибра поближе к груди и взбунтовался в одиночку.
В двухэтажном доме в Джеме я проделал дыру в полу и спустился к матушке-земле. Когда толпа во главе с Далласом взломала дверь и вошла, чтобы получить жирного телёнка для бойни, я крался под досками тротуара, под ногами толпы. Я прополз сто футов до выхода и рванулся к свободе. Мимо моей груди просвистела пуля, и я прыгнул в поток пенящейся воды, которая текла по деревянному жёлобу под высокой железнодорожной насыпью. Пробравшись по этому жёлобу, я пробежал семьдесят ярдов и встретил мистера Джона Монихана, управляющего шахтой Джема, с которым было сто тридцать вооружённых человек.
Война продолжилась, но наконец мистер Монихан со своей небольшой армией сдался. Тогда я и молодой герой по имени Фрэнк Старк, который умолял меня взять его с собой, скрылись в окрестностях.
На нашей дороге к свободе стояли четыре профсоюзных охранника. Они чуть не сломали себе шеи, катясь по горному склону.
После того, как мистер Монихан и его люди сдались, на следующий день их повели в банк в Уоллесе, чтобы снять деньги со счёта. Затем их повели к озеру Кёр-д’Ален, где стоял пароход из Спокана (Вашингтон), и в сумерках группа верховых рабочих профсоюза во главе с Биллом Блэком выстрелила в них из ружей и револьверов. Мистер Монихан и Перси Саммерс прыгнули в озеро и поплыли к острову. Их деньги были украдены в духе настоящих бандитов.
Один человек, Джон Аббот, который был ранен в туловище при первом залпе, скрылся в высокой траве края воды, и он говорил, что эта благородная группа профсоюзных головорезов ограбила нескольких убитых, затем разрезала им животы, чтобы они утонули, и бросила их в воду.
Монихан и его человек, Фрайди, были на следующий день подобраны пароходом.
Потом посчитали, что пропали четырнадцать рабочих не из профсоюза, и есть предположение, что именно их бросили на дно реки, как видел Аббот.
Волнения в Уоллесе продолжались два дня. Все рабочие, которые не сочувствовали профсоюзам, были выведены из города и изгнаны. Им говорили, чтобы они уходили из штата и никогда не возвращались.