9
Спали втроём. Серка устроился у нас в ногах. Орлана уложили в носу, у мотора, на сено. Спать ему, собственно, не полагалось, он должен был охранять корабль и экипаж. Но бабушка Наташа говорит, что он, злодей, извините за выражение, так храпел, так храпел, что не давал ей спать.
Утром мы никак не могли выбраться из рукава на Днепр. Исток рукава занесло песком. И корабль несколько раз садился на мель.
— Надо вернуться назад, спуститься вниз по рукаву и плыть по Днепру, по фарватеру, — умоляла бабушка Наташа. — Иначе на этих мелях мы обдерём всю смолу с днища, и корабль потечёт так, что придётся возвращаться домой.
— Попробуем ещё раз, — сказал упрямо дедушка и так врезался в песок, что корабль стал как вкопанный, и мотор заглох. — Скучновато получается. — Дедушка покачал головой и стал почёсывать большим ногтем на мизинце верхнюю губу.
— Бабушка Наташа была права, — хитро заметил я и посмотрел на дедушку.
— Наша бабушка часто бывает права, и поэтому нам, брат, с тобой надо всегда внимательно прислушиваться к её советам.
У дедушки был такой нежный голос, такой нежный, что было ясно, что он считал себя виноватым.
Пробовали сняться с мели вёслами, ничего не вышло. Тогда мы с бабушкой Наташей разделись и спустились за борт. Дедушке нельзя часто лазить в воду, у него же радикулит. Раскачивали и толкали наш кораблик, но без пользы. Пришлось бабушке железной лопатой рыть в перекате прорезь.
— Вот если бы дедушка изучил лоцию, то он бы не сел на мель. Правда, бабушка? — спросил я.
— За дилетантское отношение к делу человек всегда бывает наказан, — сказала бабушка Наташа и даже не посмотрела на дедушку.
А тот стоял на носу корабля и как будто мечтательно смотрел в небо. Но уж я-то знал, что у него в голове было другое. Рот его был крепко сжат, а острый подбородок двигался. У него всегда так получалось, когда он обижался на бабушку. Я решил его немножко отвлечь.
— Дедушка, а ты знаешь, что называется перекатом?
Дедушка посмотрел на меня сверху вниз.
— Перекатом называется песчаное отложение в форме вала, — сказал я.
— Ну, а дальше? — спросил он мрачно.
— Перекат имеет две косы — верхнюю и нижнюю— и ещё корыто и гребень переката, — заторопился я, боясь, что дедушка не будет меня слушать. — Вот если бы ты пошёл по корыту…
— А я как пошёл?
— А ты врезался прямо в гребень переката!
— А ему-то что, он ведь капитан и обязан только командовать… — начала было бабушка Наташа, но в это время корабль наш качнулся, а тут ещё мы поднажали, и он стрелой вылетел на глубину так, что я едва успел вскочить на корму.
— Полтора часа провозились, — сказала бабушка Наташа с укором.
— Да-а, в жизни не всегда прямая бывает короче ломаной, — изрёк дедушка и с сожалением покачал головой.
Он, конечно, знал, и что такое перекат, и что такое косы, и всякие там другие мели. Однако у него была навязчивая идея: всеми силами увеличить ход корабля, и он опять ушёл с фарватера на тихое течение, чтобы быстрее плыть. А между прочим, когда-то говорил, что на тихом ходу лучше берега рассматривать.
— Опять сядешь на мель!
— Идти по пойме — значит подвергаться производственному риску! — повторил я фразу, которую бабушка Наташа никак не могла запомнить, когда готовилась к экзаменам.
Дедушка сделал вид, что не слышит. Я решил больше его не перевоспитывать. И мы все трое — я, Орлан и Серка — снова растянулись на палубе, лежим, греемся на солнышке. Взрослые потихоньку затянули песню, какую-то старинную. Значит, помирились. Пели складно. Бабушка Наташа выводила тоненьким голоском, а дедушка басил.
И вдруг я первый увидел, что наш рукав перегорожен какой-то дамбой из очень больших камней.
Бабушка Наташа встала и посмотрела на пройденный путь по рукаву. Я её сразу понял: она прикидывала, не вернуться ли нам обратно. И дедушка её понял, потому что сказал:
— Надо попробовать счастья.
— Это запруда? — спросил я.
— Совершенно верно. Этот рукав перегорожен запрудой из камня и хвороста. Это для того, чтобы в Днепр, где ходят большие суда, шло больше воды. В таких запрудах иногда оставляют проход для лодок.
Мы поравнялись с рыбаком, сидевшим в маленькой, как корыто, лодчонке, привязанной к торчавшему из воды колу.
— Проход есть? — крикнул ему дедушка.
Рыбак что-то тоже крикнул и кивнул головой.