— Ты в какой класс перешёл? — спросил я робко.
— Эх ты, бледный вид на тонких ножках, нашёл о чём разговаривать!
— Нет, правда? — Я сделал вид, что не обиделся.
— Не люблю учиться! А ты, конечно, из кожи лезешь в отличники? — спросил ехидно сосед.
— Нет, тоже не люблю учиться. А кто любит?
— Тогда плюнь!
— Нельзя, мой дедушка говорит, что человек должен всё время тренировать свои мозги.
— Ерунда! В человеке больше всего кишков, вот о них и надо заботиться. — Трошка сорвал с моей головы бескозырку, осмотрел её, как будто хотел купить. — Добротная, но тебе не к лицу. Вот мне бы такую! — Он надел мою бескозырку и расплылся в широкой улыбке, оскалив зубы. — Слушай, давай меняться: ты мне тельняшку и бескозырку, а я тебе… Ну возьми что хочешь!
— Трошка-а! — послышалось издали.
Мой сосед дёрнулся, сунул мне бескозырку и что есть силы побежал на зов. Я ещё немножко побродил и тоже пошёл к своему стану. Не успел доплестись до места, как вижу — спиннингист. Я сразу помчался за Трошкой.
— Ты зачем сюда явился? — встретил он меня зло и кулаком размазал по грязной щеке слезу, выкатившуюся из здорового глаза.
— Спиннингист пошёл на озеро, идём смотреть, может, он опять поймает такую щуку.
Трошка с силой пнул кастрюлю, и она покатилась под откос к воде.
— Проваливай отседова! — прохрипел он мне, а сам пошёл за кастрюлей.
Я постоял, посмотрел ему вслед, потом взял Орлана за ошейник и пошёл на озеро. И, представьте, как я был удивлён, когда вдруг рядом увидел Трошку!
— Этой ночью мы с отцом на несколько дней уплываем на Тетерев, там будем сети забрасывать, таких лящиков отхватим — ай да ну! — заговорил он первый.
— Мой дедушка говорит, что это браконьерство. Сетью могут ловить только рыболовецкие артели.
— У твоего дедушки мандраж.
— Что это такое?
— Трусость значит. А нам плевать, мы народ смелый! — Трошка ловко сплюнул сквозь зубы. — Ты бы видел, какой мы домище отгрохали на Новой улице, в пять комнат!
— Я тоже живу на Новой улице.
— В этих коммунальных, шестиэтажных? Так это в начале улицы, а наш дом в конце улицы, за кирпичным забором.
— И забор тоже за рыбу?
— А ты как думал! Вообще-то отец у меня слесарь.
— А где он работает?
— Так, везде понемножку, чтоб не приставали. «День роблю, а пять ловлю»! — Трошка начал кривляться и строить рожи.
Незаметно дошли до озера и сразу увидели спиннингиста. Он уже поймал небольшую щуку и теперь насаживал её на кукан.
— Постой! — Трошка схватил меня за рубаху. — Ложись!
Мы лежали до тех пор, пока спиннингист, опустив на кукане щучку в воду, не ушёл по берегу подальше от нас.
— Идём! — скомандовал Трошка и покатился вниз к воде.
— Ты хочешь её стащить? — спросил я испуганно.
— Разве вор у вора ворует? Так и рыбак у рыбака — не полагается.
Трошка вытянул лесу из воды и надрезал её у самой пасти щуки.
— Зачем ты это сделал?
— Этот интеллигентик подумает, что щука перекусила. Вот будет смехота! — Трошка опять начал кривляться и прыгать.
Я смотрел на него и ничего не мог понять. В голове была какая-то путаница. Захотелось скорее уйти от этого мальчика. Я позвал Орлана и пошёл к своей модели.
— Эх ты, хлюпик, бледный вид на тонких ножках! — крикнул он зло мне вдогонку.
Я повернулся, но не отвечал. Трошка аж весь побагровел, мне даже показалось, что он может лопнуть от возмущения. Я глубоко перевёл дух, чтобы не сказать ему больше ни слова, и пошёл дальше.
После этой стычки мы два дня не смотрели друг на друга, а на третий он первый подошёл ко мне.
— Что, не клюёт?
— Нет, клюёт, только плохо,1— ответил я сквозь зубы.
— Ты всё дуешься? Брось! Хочешь, я тебе что-то покажу? — спросил Трошка и подмигнул нормальным глазом. — Смотри!
Я смотрел на серенького, ещё плохо оперившегося птенчика, который в страхе пытался укусить своим нежным жёлтым клювиком грубую руку Трошки.
— Тоже мне — защищается!
— Ты где его взял?
— Из гнезда вытащил, здесь недалеко.
— Ну-ка покажи!
Трошке хотелось со мной помириться, и поэтому он сразу отдал мне птенчика. Я осторожно его взял и посадил на траву рядом с Орланом.
— Что ты делаешь? Он же убежит, и не поймаешь! — заволновался Трошка и кинулся было за птенцом. Но пёс зарычал и показал ему все свои белые, крепкие зубы.
— Собака и та знает, что нельзя обижать слабого, а ты? А вот если бы тебя так?