— А где тут дедушкина идея? — спросил я.
— По его идее волны сами должны укреплять берег. Для этого можно, например, вдоль берега насыпать побольше песку, волны размоют его, образуют пологий пляж и израсходуют на эту работу всю свою разрушительную энергию.
Я хотел ещё кое-что спросить, но тут вошёл дедушка.
— Только что звонила бабушка Настя. Сказала, чтобы ты шёл завтракать. Никаких возражений! — сказал он, посмотрев на моё печальное лицо. — Не хватало, чтобы она явилась сюда с мисочками и чашечками.
— А можно мне после завтрака опять сюда вернуться?
— Я думаю, что без нас с тобой здесь превосходно обойдутся.
Дядя Серёжа и дядя Костя как-то странно переглянулись. Как будто чего-то испугались. А я не двигался с места.
— Вот что, брат, — уже ласковее начал дедушка, — перебирайся-ка ка эти дни на нашу квартиру. Будешь помогать собираться в дорогу.
— Вот это порядок!
На следующий день я торжественно простился с домашними, взвалил на плечи тяжёлый рюкзак, до отказа набитый необходимыми в путешествии вещами, и отправился. Проходя мимо института, я вспомнил дядю Серёжу и дядю Костю. Почему они так странно переглянулись, когда дедушка сказал, что без нас с тобой здесь превосходно обойдутся? Неужели они не поняли дедушкиной шутки?
Моему приходу был особенно рад Орлан. Бедняга тоже, наверное, боялся, что меня могут оставить дома. Он, повизгивая, прыгал мне на плечи и всё время старался лизнуть мой большой нос, точно такой же, как у дедушки.
Между прочим, дедушка говорит, что у настоящего мужчины нос должен быть фундаментальным. Что же это за мужчина, если у него на лице закорючка какая-нибудь!
Дедушка пришёл со службы хмурый и возбуждённый. Лицо его немножко даже дёргалось; казалось, что он с кем-то мысленно ссорится. Молча, не замечая меня, положил на вешалку соломенную шляпу, отдал Орлану свой тяжёлый портфель. Уж так было заведено в этом доме, что собака встречала хозяина и несла его портфель в кабинет.
Бабушка Наташа сразу заметила плохое настроение дедушки, она ведь всегда видит его насквозь.
— Что случилось? — спросила она с тревогой.
— Можете меня поздравить, с сегодняшнего дня я — пенсионер!
Дедушка это сказал весело, даже прищёлкнул языком. Но бабушка Наташа не развеселилась, а даже, наоборот, как-то погрустнела. Да и я тоже погрустнел.
— А как же твоя идея?
— Какая идея? — уставился он на меня.
— Крепление берегов…
— Довольно идей! С сегодняшнего дня я свободный человек! Абсолютно свободный! Да, да! — размахивая руками, ещё раз громко подтвердил дедушка и закрылся в своём кабинете.
— Теперь что же, он будет каждый день сражаться в домино?
— Где сражаться? — спросила бабушка Наташа рассеянно.
— В садике с пенсионерами.
Бабушка Наташа молча повернулась и пошла на кухню.
Орлан и Серка потянулись к кабинету. Серка, не задумываясь, подсунул под дверь лапу, подцепил её когтями, и она подалась. Орлан помог носом. И они оба ввалились в кабинет, а я следом за ними.
Дедушка сидел глубоко в кресле, опустив на грудь свою большую, лохматую, как у льва, голову. Серка сразу же прыгнул ему на колени. Орлан принялся носом приподнимать дедушкину руку, чтобы он его погладил по голове. Я тоже подошёл и привалился к плечу. Но дедушка нас не замечал, как будто окаменел. Мне стало даже страшно.
— Дедушка, что с тобой?
Я начал его трясти, Орлан громко залаял.
— Ничего! — сказал совсем спокойно дедушка, как будто только что проснулся. — Иди позови бабушку.
Я побежал, Орлан и Серка понеслись за мной. Мы привели бабушку Наташу.
— Мне хотелось бы как можно скорее отправиться в наше путешествие, — задумчиво сказал дедушка.
— Видишь ли, Борис, сегодня позвонили с водной станции. Оказывается, мы не можем выйти в плавание без свидетельства судоводителя-любителя.
— Но у меня же оно есть! И у тебя тоже.
— Видишь ли, эти свидетельства утратили силу, они восьмилетней давности, а тогда были другие нормы.
— Какая глупость! К нашим теоретическим знаниям приплюсовалась восьмилетняя практика на реке. Они обязаны продлить свидетельства, и только! — возмущался дедушка.