— Смотрите, смотрите! — показала нам бабушка рукой.
Мы все увидели, что на нас несётся чёлн, в котором сидит Трошка в моей тельняшке и бескозырке и яростно работает веслом.
Я вскочил на нос корабля, чтобы лучше видеть, а в это время как ухнет! Орлан залаял, Серка в каюте завыл, а я чуть не свалился с носа корабля в воду. Не успел я опомниться, как раздался второй взрыв, третий! Вода трижды смерчем взвилась в небо. Потом на нас налетела огромная волна и здорово грохнула наш корабль о берег.
Все лодки сразу после взрывов сорвались с мест и помчались вниз по течению, обгоняя друг дружку, как на состязании! Но Трошка был уже далеко впереди: ему ведь мотор не надо было заводить.
— Куда это они все бросились? — спросил я.
— Собирать оглушённую рыбу. Нам тоже надо поспешить.
Дедушка, вероятно, забыл, что наш корабль самый тихоходный на Днепре, — ни одной рыбки мы, конечно, не подобрали. А вот Трошка успел схватить два огромных судака; проплывая мимо, он бросил их нам в корабль, при этом расплылся в такой широченной улыбке, что у бабушки Наташи почему-то навернулись на глаза слёзы.
— Смешной мальчик, — нежно сказал дедушка.
— У него неплохие задатки… — начала было бабушка Наташа, но, взглянув на меня, спохватилась, — только встречаться с ним упаси боже.
Я только улыбнулся: ведь я знал, где живёт в Киеве Троша!
Вокруг нас плавала уйма оглушённых мальков. Дедушка сказал, что они погибли из-за варварского способа углубления переката. Взрывы на дне реки углубляют перекат на 10–15 сантиметров, а рыбы губят массу.
— А разве нет другого способа увеличивать глубину? — спросила бабушка Наташа.
Дедушка почему-то пожал плечами.
— А твои направляющие, которыми ты прошлым летом спас рукав от заиления? Тот рукав, у которого живёт Микола!
— Такие направляющие убирают наносы медленно. В экстренных случаях применяется пока взрывной способ. Сейчас у нас… — дедушка нахмурился, — в институте, где я работал, — поправился он, — разрабатывают лёгкие снаряды, такие, как гидроплуг, гидрометла, но это пока дело будущего.
17
Холод стоял собачий. Даже в самый разгар дня не потеплело. Все мы облачились в телогрейки, закутались шарфами, и всё равно холодный ветер пробирал до костей.
Меня всё время подмывало узнать, куда же мы всё-таки плывём? Но дедушка отвечал, что готовит нам сюрприз, и вёл корабль по несудоходным рукавам. Он даже порывался плыть всю ночь, чтобы скорее добраться до необыкновенного места. Но бабушка Наташа запротестовала.
Дело в том, что энергия наших электрических фонариков иссякла, а плыть ночью без освещения было небезопасно, тем более что мы вышли на фарватер.
Вечерело. Бабушка Наташа уже давно твердила: «Пора швартоваться, пора швартоваться!» А дедушка делал вид, что не слышит.
Из-за горизонта стадом выползали тучи и сливались над нашими головами в большую чёрную тучу. Где-то далеко проурчал гром, точь-в-точь как вчера. Мне ка нос упала крупная капля дождя.
— Перебирайся к коту в каюту! — приказала бабушка Наташа, а на капитана надела новый плащ.
Дедушка купил его перед самым нашим отъездом и с гордостью сообщил, что он абсолютно непромокаемый — гидрофобный.
Небо стало совсем чёрным, местами даже лиловым. Орлан беспокойно топтался на палубе и тихонько скулил. Бабушка Наташа пожалела собаку и разрешила своему любимцу забраться в каюту под нары.
— Надо зайти в какую-нибудь бухту, пока ещё светло, не плыть же по дождю! — волновалась бабушка Наташа.
— Никакой дождь нашему кораблю не помеха! — ответил» весело дедушка.
— Я вижу, тебе хочется испытать свой гидрофобный плащ!
Дедушка в ответ громко расхохотался. Он всегда почему-то принимался хохотать, когда бабушка Наташа угадывала его мысли.
— Боже мой, ну какой же ты, в сущности, ещё ребёнок! — Бабушка Наташа укоризненно покачала головой и забралась к нам в каюту. — Когда же, в конце концов, человек становится по-настоящему взрослым? — спросила она.
Скоро совсем стало темно, полыхнула молния, потом вторая… потом как даст, даст! Мне даже показалось, что наш кораблик от неожиданности чуточку подпрыгнул, а кот от страха заорал и начал бросаться из сторону в сторону. Бабушка Наташа взяла Серку на руки и сказала, чтобы он, дурачок, не боялся, что это просто обыкновенная гроза.
Полил дождь, да какой! Честное слово, сильнее вчерашнего. Гром гремел не переставая. Молнии расщепляли небо. А нашему кораблику хоть бы хны! Он тук-тук-тук-тук-тук — упорно движется вперёд.
— Как там наш дедушка? — забеспокоился я.
— Промокнет до нитки и ещё простудится. Вот уж любитель сильных ощущений. Только бы он в такую погоду не налетел на мель.
Не успела это бабушка Наташа сказать, как вдруг наш корабль обо что-то ударился, мотор выключился, и мы сразу встали как вкопанные.
— Ну вот… — вздохнула бабушка Наташа.
В каюту влез дедушка.
— Не понимаю, откуда здесь взялась мель?
— Это определённо заманиха! — предположил я.
— Какая такая заманиха?
— Такая хитрая коса!
— Да-а, придётся мне, видимо, изучать лоцию, — печально проговорил дедушка.
Гидрофобный плащ оказался никуда не годным, дедушка промок до нитки, и бабушка Наташа не знала, что делать. Но потом всё-таки сообразила и переодела его во всё сухое.
— Хорошая погода, правда, Виталий? — попробовал пошутить дедушка.
Я. хотел поддержать дедушку, сказать, что погода замечательная, но бабушка Наташа меня перебила:
— Нельзя же быть таким легкомысленным, да ещё при ребёнке.
— Ах, Наташа, Наташа! Ребёнку это только на пользу. Вот вырастет, станет к рулю какого-нибудь огромного судна и не повторит ошибок своего дедушки. А главное — будет честно изучать теорию.
Всю ночь мы простояли у косы. Нас так болтало, так болтало, просто ужас! Дело в том, что мы засели совсем недалеко от фарватера, и мимо нас всю ночь шли пароходы. Они разводили такую волну, которая, как пушинку, поднимала наш кораблик, бросала на песок, а потом, когда уходила назад, волочила и нас за собой.
— Если якорь не удержит, нас сорвёт. И мы не успеем оглянуться, как очутимся под каким-нибудь пароходом, или еще хуже… — сердилась бабушка Наташа.
— Ну что ж, отличная будет смерть, почти мгновенная.
Я никак не мог понять, шутят взрослые или же это всё серьёзно. Я осторожно высказался, что умирать надо или от глубокой старости, или в борьбе за правое дело.
— Правильно, Виталий! Смешно умирать ни за что ни про что! Ну так будьте спокойны, нам не грозит никакая опасность. Якорь врезался так глубоко в песок, что его никакая сила не сорвёт.
Всё равно бабушка Наташа каждый раз, как проходил пароход и волны начинали нас волочить то вперёд, то назад, приподнималась и вглядывалась в иллюминатор в кромешную тьму. Ей хотелось убедиться, стоим мы на месте или же нас уже несёт в неведомые края. Я тоже каждый раз пугался. Было особенно страшно, когда огромный прожектор идущего мимо парохода начинал шарить по чёрной воде и забирался в каюту.
Орлан, бедняга, тоже не спал, то и дело принимался ворчать, ему, наверное, из темноты являлись какие-нибудь страшные привидения.
Эта обстановка никак не действовала только на дедушку и на Серку. Дедушка сладко похрапывал. Серка издавал какие-то сонные звуки, похожие на мычание, и закрывал лапой глаза, когда в каюту врывался луч прожектора.
Я так устал, что не заметил, как тоже уснул. Утром я услышал, как бабушка Наташа сказала, что в дождь и туман плыть неразумно, и ещё напомнила дедушке, что он близорукий. Больше я ничего не слышал, прижался к бабушке Наташе и снова уснул. Во сне я видел, будто наш корабль «Очарование» плывёт не по Днепру, а в Атлантическом океане и нас догоняет огромная голубая меч-рыба. Про эту рыбу мне Микола рассказывал. Его брат плавает кочегаром на «Славе». Меч-рыба — это хищник длиной до пяти метров, не считая полуметровой длины острого и прочного, как самая лучшая сталь, носа-меча.