Сигнал отправления, по-немецки, громко, четко, точно, хотя никто не садится в поезд и никто не выходит из него.
Эльба.
Дым.
Березы.
Однообразные сосновые леса. Озера и песок.
Сосны.
В Шёнефельде озеро и памятник.
Руммельсбург, Осткройц; Варшавская улица[136]; въезд; дома!
Холод; туман; любимый север.
Начало? Или: Завершение?
Книга «Двадцать два дня, или Половина жизни» необычна и в ряду других книг современных авторов, в том числе писателей ГДР, и в творчестве самого Франца Фюмана. В предисловии справедливо сказано, что эта книга не для легкого и быстрого чтения.
Дело не только в том, что в нее нужно вчитываться, но и в том, что, читая ее, нужно быть готовым на каждой странице переключиться с одной темы на другую, с одной стилистической манеры на иную. Сложные философские, филологические, психологические рассуждения сменяются в ней веселой, занятной, озорной словесной игрой. Фюман доводит до комического абсурда стиль и ритм детальнейшего описания, то пародируя бесконечные периоды, свойственные его собственной манере, то подшучивая над особенностями так называемого «нового романа», адепты которого полагают, что исчерпывающее описание обстановки само по себе способно создать новый небывалый художественный эффект. Он придумывает забавную литературную игру, расчленяя и соединяя по-новому привычные пословицы. Он измышляет меню фантастического обеда, где название каждого блюда начинается с одной и той же согласной, а всю гастрономическую программу объединяет корневая аллитерация. Для писателя, влюбленного в язык, эта и подобные ей словесные игры — упражнение, тренировка, разминка. Когда разминается и тренируется мастер, быть свидетелем этого интересно. И не стоит обижаться, если мастер порой подшучивает над зрителем и читателем, мистифицирует его, придавая своим шуткам сбивающее с толку архисерьезное обличье. Ведь он прежде всего подшучивает над самим собой, ибо обладает не просто обычным чувством юмора, но и той его редкой и самой драгоценной формой, когда юмор направлен на себя самого.
Дневниковые записи, беглые заметки в записной книжке, теоретические рассуждения, вставные новеллы, анекдоты — чего только нет в этой книге! Фюман — человек необычайно образованный и неутомимейший читатель книг по истории, социологии, биологии, фольклору, этнографии, языкознанию, знаток классической и современной художественной литературы. Отсюда обилие ссылок на имена, теории, научные труды, сочинения прозаиков и поэтов. Примечания, которые следуют за этим послесловием, служат той же цели — помочь читателю разобраться в этом сложном и оригинальном произведении. Они раскрывают многие (хотя и далеко не все) реалии этого необычного текста.
136