Первые шаги Насти были для нас с Женей больше, чем просто этап в развитии ребенка. Они были символом нашей новой жизни, символом надежды, которую мы так отчаянно искали в последние годы. Это произошло одним утром в нашей новой гостиной, где мы расставили мягкие игрушки и подушки, чтобы создать для Насти безопасное пространство для игр.
Настюше было не легко, каждая попытка встать на ноги требовала от неё огромных усилий. Но этим утром, когда Женя и я сидели на диване, наблюдая за ней, она взяла в дрожащие ручки вспомогательную тележку, которую мы использовали как опору, и вдруг, удерживая равновесие, сделала несколько неуклюжих, но уверенных шагов к Жене. Её глаза блестели, а улыбка растеклась по всему её маленькому личику, когда она достигла его объятий.
— Молодец, котенок, молодец! — Женя поднял её в воздух, и его голос дрогнул от счастья. Я не могла сдержать слёз, видя, как наши усилия и мечты становятся реальностью. Настя делает успехи. Она скоро практически не будет отличаться от обычных детей. Разве что некоторые особенности внешности, но даже с ними она была сладкой и красивой малышкой.
Тем же вечером случилось ещё одно маленькое чудо, которое укрепило наше семейное счастье. Жучок, наш маленький сын, который до этого момента называл Женю по имени, внезапно обратился к нему как к "папе". Это произошло, когда мы все собрались вместе читать вечернюю сказку.
— Папа, ситай! — сказал он, протягивая книгу Жене. Наши взгляды встретились, полные удивления и радости. Женя обнял сына, его глаза наполнились слезами.
Но меня ждали еще сюрпризы. Можно сказать не совсем ожидаемые, и очень удивительные. После первых шагов Насти и теплых слов Жучка, я начала замечать у себя некоторые изменения. Утренняя усталость, которую я списывала на переживания последних месяцев, не казалась теперь чем-то обыденным. Подозрения закрались ко мне однажды утром, когда я в очередной раз почувствовала тошноту. Такое бывало, когда я ждала Жучка и Леру. Но в этот раз прям очень сильно, до изнуряющей рвоты.
На следующее утро, пока все еще спали, я тихо взяла новый тест из шкафа в ванной. Сердце мое колотилось от волнения, когда я ждала те несколько минут, которые казались вечностью.
Когда я увидела две четкие полоски на тесте, мое сердце замерло, а затем бешено забилось. Я осторожно вышла из ванной и подошла к Жене, который уже готовил завтрак на кухне.
— Женя, — его имя вырвалось у меня чуть шепотом, я подала ему тест. Настороженная, испуганная, не зная его реакцию. Но в его глазах я увидела отражение моих собственных эмоций — смесь удивления и бесконечной нежности.
— Я беременна — сказала, и его руки тут же схватили меня в окапку. — Жень…что делать будем?
— Рожать! — ответил он решительно и осыпал мое лицо поцелуями.
— Я уже старая…кошмар.
— Не старая. Найдем самых лучших врачей и будем рожать. Хочу еще мелких. С этими я попустил все самое интересное.
Женя еле сдерживал эмоции, и я почувствовала, как его грудь дрожит от волнения.
В один теплый весенний вечер, когда мы с Женей гуляли по парку рядом с нашим домом, держась за руки и наслаждаясь красотой вечернего неба, мы встретили нашу пожилую соседку, Лидию Петровну. Она всегда выглядела немного строго и редко улыбалась, но сегодня её взгляд казался особенно пронзительным. Она посмотрела на мой выпирающий живот и нахмурила брови.
Когда она подошла поближе, в её глазах мелькнуло удивление, и она остановилась перед нами, заглядывая в лица.
— Это ваш сын или ваш брат? — резко спросила она, явно намекая на молодость Жени по сравнению со мной.
— Нет, это мой муж, — твердо ответила я, стараясь не показать своё раздражение. Её брови взлетели вверх, и она, фыркнув и плюнув на землю, отвернулась от нас, медленно уходя прочь.
Женя обнял меня за плечи и крепко прижал меня к себе.
— Зависть порождает ненависть, Алена, — тихо сказал он, пытаясь утешить меня. — Не важно, что думают другие. Важно то, что мы вместе и что мы любим друг друга.!
Внезапно, не ожидая от него такого жеста прямо здесь, на улице, Женя наклонился к моим губам и поцеловал меня жадно, страстно. Я отвечала на его поцелуй с такой же страстью, и на мгновение весь мир казался нам только нашим. Оторвавшись от моих губ, он прошептал: