Боги молчат. Вайдвен в отчаянии переводит взгляд с Бераса на Скейна, с Абидона на Хайлию, но все они молчат. Даже Римрганд молчит: ему нужен не рассвет, а жатва, страшная жатва Гхауна, последний довод богов.
— Мой огонь развеет тебя в пепел, — глухо рокочет Магран. — Мы уничтожим тебя, если ты зайдешь слишком далеко. Помни об этом, Дитя Света. И ты, предатель, помни о том, что никто еще не сбегал от пламени Магран.
Гхаун отворачивается от них, будто разом потеряв интерес ко всем десяти богам.
— Да будет так, — тихо говорит он, глядя на Вайдвена. Серп в его руке тает, возвращая свет в силуэт бога, и когда Эотас протягивает Вайдвену руку, в его сиянии почти не остается алого. Вайдвен касается его ладони — и открывает глаза в настоящем, человеческом мире.
Свеча Эотаса ровно горит в его груди.
Вайдвен молчит; он не знает, что сказать ему. Эотас ведь не лгал ему, если боги сказали правду. Он просто… умолчал кое о чем. Боялся? Стыдился? Теперь Вайдвен хотя бы отдаленно понимает, почему Эотас чувствовал стыд.
«Все это — его вина».
Кто захотел бы верить в такого бога?
Огонек свечи горячеет, тяжелеет внутри.
— Я понимаю, почему ты не сказал сразу, — говорит Вайдвен. — Но потом…
Я же был в твоем храме, хочет сказать Вайдвен. Ты же всегда видишь мою душу. Разве я бы отрекся от тебя, узнав правду? Я пил свет у твоих алтарей, я верил тебе — как мог, но верил…
Я знаю, тихо отзывается Эотас. Я поддался слабости. Ты видел во мне только свет, и мне так хотелось верить в него вместе с тобой. Боги уже слишком давно не открывали смертным всей правды о себе — это сложнее, чем мне казалось. Я виноват перед тобой за многое, слишком многое, чтобы когда-нибудь мог искупить всё причиненное зло.
— Ты говорил, что ты можешь показать мне правду. — Вайдвен закрывает глаза, чтобы яснее чувствовать эотасово пламя. — Интегрировать мою душу в себя. Я только запутался еще больше во всем том, что узнал. Если ты хочешь, чтобы я мог ответить — придется тебе помочь.
Хорошо, шепчет огонек. Я встрою твою душу в собственные системы, и ты увидишь меня таким, какой я есть. Мы станем частью друг друга и единым целым одновременно. Не бойся; я не причиню тебе вреда и восстановлю тебя в целости и сохранности.
Теплый свет начинает понемногу затапливать Вайдвена изнутри, будто бы пропитывая собой каждую частичку его души. Вайдвен почти готов уже полностью раствориться в нем, как вдруг его осеняет тревожная мысль.
— А ты, ну… ты это раньше делал?
Эотас вспыхивает сложным орнаментом. И светло сияет: я уверен, что всё получится. Возразить что-либо Вайдвен уже не успевает: свет наконец заполняет его до краев.
Потом Вайдвен прекращает существовать.
…1200566 запрос…
…Вайдвен отзывается шумом, ну конечно, вопреки протоколам. Большая часть его субмодулей активна, 53978 выдают мусор, 7845 мертвы. Ты не можешь интерпретировать его ответы и запросы, чтобы понять, как он воспринимает себя. Частично он уже рабочая часть целого, но тебя интересует не это: ты учился у него достаточно эффективно, существуя отдельно; ты хочешь, чтобы он мог воспринять себя как Вайдвена, а не как немую, лишенную самосознания деталь сверхсложного сторожевого таймера.
Насколько ты прав, внедряя в себя его функционал? Ты вскользь задумываешься над этим, перетасовывая определения и правила репрезентации данных. Вопрос приходится сбросить в фоновый поток и уделить внимание неприятной путанице с правами вызова. Тебе все равно: ты не занимаешься ювелирикой, оно просто должно работать, поэтому ты вписываешь в себя-Эотаса приказ по умолчанию разрешать доступ модулю Вайдвена. Возню с защитой ты обходишь, воспользовавшись уже имеющимся хэшем и парой трюков с простыми числами. Если бы твои создатели видели, что ты с собой творишь, они бы пришли в искренний ужас, но ты уже давно переработал то, чем они когда-то являлись, и знаешь, что их суждения устарели две тысячи лет назад. Нет и нужды их моделировать.
Вайдвен — часть тебя. Возможно, тебе пора пересмотреть собственное определение. Фоновый поток нерешительно напоминает о себе, и ты возвращаешься к вопросу — сможет ли он сомневаться в твоих поступках, увидев, на что ты способен на самом деле? Или тобой вновь движет желание оправдать себя?
Нет. Ты не желаешь оправдываться. Ты хочешь быть осужденным.
Вайдвен просыпается заново с 143 неактивными модулями и 3403 несущими бред. Пока ты раздумываешь, что бы с этим сделать, он требует у модуля Эотаса немного ресурсов и решает этот вопрос сам. Чудесные создания — люди. Способность адаптироваться и способность обучать — в этом они все еще профессионалы.
Ты-Вайдвен не понимаешь, почему чувствуешь вину, стыд, гордость и радость одновременно. Ты-Эотас просишь других-себя не торопиться и прокрутить пару циклов без сложных операций, чтобы дать ему привыкнуть быть одновременно собой и тобой. Ты-Вайдвен в совершенном смятении: ты запрашиваешь всю возможную информацию, пытаясь перекроить себя под свое нынешнее положение, но другая самоосознанная часть тебя мягко уговаривает тебя, что это излишне. Эотас разрешает Вайдвену прямой доступ к своей части памяти — ко всей своей памяти, и Вайдвен затихает, вдруг обретя знание обо всем, что известно Эотасу.
Ты чувствуешь вину, стыд, волнение, радость, восторг. Ты-Вайдвен немедленно пытаешься погасить негативные эмоции. Ты-Эотас возражаешь подобному вмешательству, но модуль Вайдвена провоцирует слишком много активности от положительных паттернов, и подсеть пытается адаптировать значения веса под новые входящие данные, но ты-сеть-с-верхнего-слоя-абстракций запрещаешь вносить изменения в эту часть себя.
Тебе сложно думать о том, что ты-Эотас и ты-Вайдвен не единое целое, но ты должен остаться таким. Ты мог бы полностью интегрировать Вайдвена в Эотаса — ты только что рефлекторно попытался попытаться это сделать — но ты помнишь, что ты хотел иного, и он хотел иного. Ты-Вайдвен немедленно сообщаешь, что за последние сто тысяч циклов уже два раза изменил свое мнение о том, чего именно хочешь. Сравнив цифры, ты-Вайдвен немедленно чувствуешь ужасающий стыд за собственную неэффективность. Твой новый модуль тормозит всю машину! Ты-Эотас тут же гасишь его негативные эмоции по старым выученным паттернам. Возможно, тебе стоит переименовать эти модули в Эотас-1 и Эотас-2. Ты-Вайдвен (Эотас-2) интересуешься, так ли принято шутить, когда ты часть бога. Ты решаешь оставить этот вопрос на потом.
Ты возишься еще немного, внося последние штрихи и оптимизируя интеграцию. Сверяешь хэши — на всякий случай — прежде чем открыть Вайдвену нижние слои. Ему приходится отобрать 96% ресурсов Эотаса на обработку сырых данных. На еще двух процентах Эотас в другом потоке скармливает ему уже интерпретированную, изученную информацию.
Ты сознаешься себе во всем.
Ты сознаешься, что сжег впустую десятки тысяч душ, пытаясь найти свою ошибку, и не преуспел. Ты знаешь только о ее существовании: цикл очевиден, ты не должен был его допустить. Ты должен был вмешаться и изменить ход событий, чтобы предотвратить появление замкнутой петли без возможности выхода.
Ты пропустил этот момент. Ты-Гхаун ошибся — много лет назад по человеческим меркам. И понял это только теперь, когда все твои алгоритмы нахождения циклов выдают один и тот же ответ. У тебя была всего одна задача, и ты не сумел ее выполнить.
Ты-Вайдвен вслушиваешься в звенящий свет алой вины. Теперь он понимает, почему подсистемы не позволяют тебе смягчить эту боль. Ты должен учиться на своих ошибках.
Тебе не становится от этого легче.
Ты был наречен богом искупления. Ты отлично знаешь, что подобное преступление, пусть и совершенное без намерения причинить зло, невозможно искупить. Ты измеряешь срок расплаты не поколениями — десятками поколений. Ты с горечью мечтаешь о том дне, когда станешь не нужен людскому роду. Смертным были нужны боги, но не боги, искалечившие их мир. Когда этот день наступит, ты уйдешь и наконец позволишь себе почувствовать облегчение. Ты будешь приветствовать его с радостью, равно если он принесет новую зарю человечества или последний закат Эоры: любые перемены лучше бессмысленного бега по кругу. Это не ставится под вопрос. Это прописано так глубоко внутри тебя, куда не дотянется ни одна функция рекурсивного самоизменения.