Без людей, подобных Марго, отличающихся как стажем проживания, так и приверженностью идеям социального равенства, наш район никогда не стал бы таким, каков он есть. Нам повезло, что он стал родным домом для широкого круга социальных активистов, которые возводят баррикады, защищая оказавшиеся в опасности тенистые деревья, тихие улицы, исторические места, общедоступное образование, социальное разнообразие, разумную квартплату и тысячи других вещей, делающих наш район хорошим районом. Эта борьба, которая ведется как посредством прямого участия, так и через личный пример, и я не устаю восхищаться, глядя на соседей, ухаживающих за цветочками на пятачке с деревьями, или замечая самодельный плакат, призывающий собаковладельцев удерживать своих питомцев от орошения петунии.
Наш район, разумеется, меняется со временем. Но районы не похожи на поколения, эти застывшие когорты, марширующие вместе, набирая одинаковый опыт; их синхронизация более многогранна. Преемственность района зиждется на индивидуальной продолжительности жительства в нем каждого обитателя, на физической фактуре среды, на смеси людей и их действий, на разнообразных медиа, транслирующих определенные ценности. Между всеми этими элементами существует тонко подогнанная взаимосвязь, и люди в такой же степени ответственны за свой район, в какой район ответствен за них. Виллидж – это и магнит для богемы, и школа богемности, причем этот процесс сейчас подчеркивается сильным гей-присутствием. Виллидж – спокойное место для людей, ведущих спорный образ жизни. Некогда таковыми считались художники, а сейчас наше процветающее гей-сообщество делает район местом, известным как своей толерантностью, так и духом приключений.
Районы отличаются от гетто тем, что оставаться в них – право, а не обязанность. В правильном городе тебе должно быть легко двигаться вверх и вбок – и тебя должно быть трудно вытеснить. Разница принципиальна. В гетто могут поддерживаться сильные культурные традиции, глубокие чувства привязанности, длинные непрерывные цепочки связей и ощущение сопричастности. Но его жители – пленники. Определяясь «проходными местами», точками входа, витальность городов зависит от ясно очерченных выходов. Нижний Ист-Сайд долгие годы служил классическим входным порталом в Нью-Йорк, предлагая стартовую позицию для ирландцев, евреев, итальянцев, китайцев и афроамериканцев. С учетом того что эмиграция шла волнами, можно сказать, что это серийное гетто. Но когда любая из этих групп ассимилировалась в достаточной степени, перед ней открывался более широкий набор возможностей двигаться дальше, в «мир», в этнический квартал (по добровольному выбору, а не по принуждению) или же в другие гетто.
В этих новых кварталах проблема порой переворачивается с ног на голову. Подобно белым пригородам, где страх вторжений посторонних вырастает до крайней степени, такие места часто зациклены на недопущении чужаков. Достаточно напомнить трагический эпизод, произошедший несколько лет назад, – когда группа подростков из населенного преимущественно итало-американцами Хоуард-Бич в Куинсе напала на пару черных ребят на том основании, что они «не с района». Более изысканные формы отвращения «неправильных» людей от мысли вселиться в данный район простираются от практики «красной черты»[23] и других видов избирательного доступа к кредитам и ипотеке до полного джентльменского набора тонких и не очень тонких намеков – модные лавки с дверьми, открывающимися изнутри лишь по звонку, привратники, тяжелые взгляды, отсутствие привычно выглядящих людей нацелены на одно: отметить нежелательных людей и исключить их появление. Эта проблема не исчезнет, пусть мы и бьемся за придание различиям положительного характера, сохраняя при этом непрерывность истории района и предохраняя город от превращения в единообразный ландшафт, задрапированный лживым «выбором» потребителей, в Диснейленд политиков, делающих карьеру на «идентичности».
23
Отказ банков давать займы под залог недвижимости в определенных районах (изначально обводимых на картах красной чертой). Законодательно запрещена в США.