Логика подобной системы опиралась на убеждение, что различные виды движения пребывают между собой в постоянном конфликте, а задача планирования в том и состоит, чтобы резко сократить и зарегулировать возможность встречи пешехода, автомобиля и поезда. Это не просто гарантировало безопасность меньшего и менее энерговооруженного участника «конфликта», но и, при условии создания эксклюзивного пространства, позволяло каждому из них двигаться без помех. В целом такая схема не просто соответствовала парадигме эффективного движения, но придавала зонированию вертикальную логику, создавая город, стратифицированный по использованию и обладающий правильным доступом, город, который, казалось, мог доставить все и всех в нужное место во всех четырех измерениях.
Вторжение лифта перевернуло построение иерархий по вертикальной оси. В XIX веке верхние этажи – пятый, шестой – отводились для слуг (а также художников или студентов), ютившихся в каморках под крышей и вынужденных карабкаться вверх и вниз. Лифт не просто выровнял этажи с точки зрения удобства; произошел сдвиг в представлении о привилегиях, поворот от кинестетической к «телескопической» точке зрения, приоритет сместился от минимализации прикладываемого мышечного усилия к максимизации доступного обзора. Желанными стали панорамы и «командные высоты» – комбинация, замешанная на милитаризме, теологии, страсти к приватности и престиже. В городах, подобных Нью-Йорку, лучшее место для жизни в высоком здании – это пентхаус,[29] сочетающий удовольствия панорам с идеей частного дома на своей земле. Пентхаусы переопределили отношения жилища и участка, под это жилище отводимого, открывая в этом участке второй уровень. Контуры застраиваемого участка, «задавленного» близлежащими зданиями, снова стали пригодными для застройки.
Город может быть задуман иначе – скорее в духе пуэблос каньона Чако. Если представить себе город с двумя основными уровнями – на крышах зданий и у их подножья, то окажется, что он выглядит совсем по-другому. Стоя на нашей крыше в Виллидже, я могу окинуть взглядом множество других крыш. Солнечным летним днем я часто наблюдаю людей, принимающих солнечные ванны прямо на том, что любовно называют «битумными пляжами», потому что большинство крыш вокруг «Аннабель Ли» (как и сама «Аннабель Ли») покрыты рулонами бумаги, пропитанной битумом, разогретой горелками и потом приглаженной специальными швабрами. Подобный метод «напластования» крыш недорог, весьма эффективен, но непрочен и чрезвычайно примитивен. Он подразумевает, что крыши большинства наших домов – это неприметное, невидимое пространство, простая защитная мембрана.
Но крыша невидима лишь потому, что мы привыкли смотреть на нее с улицы. Если бы кто-то облетел город на небольшой высоте, крыши оказались бы для него передней линией урбанистики. Именно это происходит, когда мы открываем для себя побочный способ смотреть на город, с вертолета или со спутника-шпиона, – возможность, приведшая в Лос-Анджелесе (и других местах) к тому, что на крышах стали рисовать огромные номера домов, чтобы облегчить работу полиции и координировать стратегию поиска и поимки преступников. Поль Вирильо утверждал, что вид сверху переконфигурировал саму эпистемологию пространства, превратил мир в мишень.
Но подумайте вместо этого о крышах как о парках – о том, что площадь, занятая домами, просто перенесена вверх. Подумайте о законодательстве, которое обязывало бы на сто процентов компенсировать застроенную территорию Нью-Йорка зелеными насаждениями. Сто процентов – это не просто озеленение крыш; потребуется также компенсировать площадь, занятую инфраструктурой – магистралями, железнодорожными путями и прочими площадями, которые озеленить невозможно. Возможно, требование удастся удовлетворить за счет сужения дорог, разбивки висячих садов или зеленых этажей в домах (наподобие технических этажей, которые есть почти во всех зданиях). Возможно, мог бы существовать рынок «зеленых прав» (как сейчас существует торговля квотами на сточные воды) или начали бы строить башни, специально предназначенные для обеспечения многофункционального зеленого пространства.
29
В узком смысле слова пентахаус – домик, сооруженный на плоской крыше небоскреба и полностью от него отделенный (за исключением подключенных коммуникаций).