— Майор? Казачков. Тут тебя спрашивает какая-то девушка. Говорит, по делу Васильевой, но назвать себя отказывается. Ходит, между прочим, несколько дней. Все ждет тебя…
— Пусть зайдет, — майор положил трубку.
Вскоре дверь отворилась, и на пороге Леонов увидел Олю. Он пошел ей навстречу. Взял стоявший у стены стул, поставил рядом со столиком, усадил девушку. Она тихо опустилась на стул.
— Как мама? — спросил Леонов, глядя на Олю.
— Ей лучше, — тихо сказала она, потом спросила: — Почему вы не приходите? Вы же обещали.
Майор вздохнул.
— Я, Олечка, болел. Только сегодня вышел на работу.
Оля, убрав руки с колен, положила их по-школьному на столик.
— Мама, когда пришла в себя, вспомнила, что у одного из бандитов на руке была женщина… неодетая. Стояла на сердце.
— Это все?
— Все. Больше мама ничего не помнит.
— Спасибо, Олечка, большое спасибо. Это очень важно. Очень, — повторил майор.
— Ну, я пойду, — сказала девушка и поднялась. Майор проводил ее до самого выхода на улицу.
Не успел он расположиться за столом, как дверь вновь приоткрылась. Показалась голова Носова.
— О! Кого я вижу! Ты уже тут горишь?
Он вошел, радостно улыбаясь, протянул руку. Леонов посмотрел прямо в глаза капитану и спросил:
— Ты знал, что Васильев получил сорок тысяч?
Носов опешил. Он походил на бегуна, вдруг наткнувшегося на преграду и вынужденного остановиться, не понимая, что произошло.
— Ты что это? Уж не меня ли подозреваешь? — Лицо Носова побледнело. — Ну, знаешь, друг! Да я тут все время торчал, каждый подтвердит… Нет, надо же подумать, — он театральным жестом вскинул руки, — ты, может быть, скажешь, что я и на тебя напал.
Леонов вздохнул.
— Куда тебя понесло… Я спросил просто так.
— Думай, что спрашиваешь, — с горечью в голосе сказал Носов, круто повернулся и вышел.
Леонову сегодня явно не везло. Снова раздался телефонный звонок. Леонов узнал голос Бурова.
— Зайду? — спросил он. Леонову стало ясно, что подполковник выполнил свое обещание.
— Заходи, — безразличным тоном ответил майор, продолжая вглядываться в бумаги.
Буров пришел с папкой в руках.
— Привет, — сказал он и сел, бросив папку на бумаги Леонова.
— Слушай, что у тебя есть по этим рэкетирам? — и не дожидаясь ответа, выпалил — Поеду в Минводы. Водички попью. Женщин в это время там, говорят, много съезжается. Не заметил?
— Не заметил, — Леонов пробежал глазами какой-то клочок бумаги, скомкал его и бросил в корзинку.
— Уверен, что ты хлопнул ушками, бросив заниматься тем кавказским происшествием. И без лупы видно, что они его угробили. Концы прячут… Я их выведу на чистую воду. Так что считай, это дело я раскрою.
Леонов поднял голову.
— Слушай, капитан, а почему ты заговорил об этом деле?
— Забыл тебе сказать — мне поручили вести его до конца. Я с ним быстро управлюсь.
— Какое дело? — Леонов начал игру, будто не понимая, о чем идет речь.
— Как какое? Разве тебе не ясно?
— Нет.
— Да это самое, ну… пожгли женщину.
— А, так бы сразу и сказал, что тебе передали дело Васильевой.
Леонов аккуратно переложил одну из бумажек в папку. Видя, что его сообщение не вызвало у майора никакой реакции, Буров поднялся.
— Да, если у тебя есть какие-то документы по этому делу, прошу передать мне.
Леонов, продолжая разбирать бумаги, ответил, не глядя на капитана:
— Никаких документов по этому делу у меня нет, — он сделал ударение на слове «этому».
— Как нет? Ты ведь столько времени…
— Шел по неправильному следу. И тебя не хочу сбивать. Понял?
— Понял.
— И второе. Ты знаешь, как осуществляется передача. Изволь выполнять.
Буров поднялся.
— Ну, ты и бюрократ!
— Какой есть.
После ухода Бурова Леонов собрал бумаги и позвонил дежурному.
— Сергей, — сказал он, узнав голос Казачкова, — скажи, пожалуйста, у нас еще до этого нападения сидел один наркоман, худой такой. Знаешь? По кличке, как его… Ну, персонаж один такой был… Мефистофель. Где он теперь?
— Не знаю, товарищ майор. Но узнаю.
— Будь добр.
Звонок раздался минут через двадцать.
— Товарищ майор, узнал. Романюк по кличке Мефистофель отпущен.
— Когда?
— Сейчас спрошу. Так. Говорят, что написано неразборчиво, не то десятого, не то двадцатого. Не поймешь.