- Лунатика? – спросил Джеймс. Лили, собиравшая игрушки Гарри, поежилась от быстрого взгляда, который бросил на нее Сириус.
- Нет… - Блэк запнулся. – Не стоит. Все же, знаешь ли… Он среди оборотней все время…
- Хорошо, а кого тогда?
- Хвоста, к примеру. На такого замухрышку уж точно никто не подумает
Джеймс на секунду приподнял брови, потому радостно хлопнул друга по плечу:
- А ведь точно! Лилс, ты слышала? Бродяга, да ты гений! Мы пустим их по ложному следу!
Вскочив, он одной рукой подхватил сына, удивленно загудевшего, а другой обнял жену, после чего смачно чмокнул Лили в губы.
========== Глава 78. Под Фиделиусом ==========
Перенеся сына в другую комнату, Лили распахнула окно. Детскую она регулярно проветривала, и вот уже несколько дней в освежено воздухе пахло осенью. Середина августа уже. Не верится, как быстро прошло лето.
Как же она была счастлива, когда новь переступила порог дома в Годриковой впадине! Как здорово было сдернуть с мебели чехлы, зажечь огонь на плите, как следует вымыться в душе. К вечеру под окно пришли коты – звать на прогулку Гайю, Лили металась между бифштексами для Джеймса и Сириуса, как всегда, помогавшему с переездом, и Гарри, который изучал старые игрушки, оставшиеся в детской. Беда в том, что они изрядно запылились, и мать опасалась, как бы он не расчихался.
Конечно, полной свободы Поттерам пока не вернули: она означала опасность. Даже в магазин выходить следовало с большой осторожностью и как можно реже, а гуляла с Гарри Лили только в саду. Кроме Сириуса и Хранителя – Питера, их могли навещать только Грозный Глаз, Дамблдор и Батильда Бэгшот. Всем им раздали нацарапанные Питером записки. Но кроме того, переписываться теперь можно было с кем угодно.
Лили была очень рада вновь увидеть старую Батильду. Бэгшот, понимая, что молодой приятельнице лучше не показываться на улице, почти каждый день приходила сама, по мере сил нянчилась с Гарри, гладила Гайю, забиравшуюся к ней на колени, и потчевала Лили все новыми рассказами. Конечно, она очень поддерживала Лили. Правда, ужасно хотелось увидеться с Мери и Алисой. Но пока приходилось довольствоваться письмами.
Алиса делилась радостями: Невилл уже ходил, держась за стенку, и очень активно пользовался указывающим жестом, а Фрэнку по службе объявили две благодарности. «Впрочем, хотя я не сомневаюсь в мужестве и мастерстве Фрэнка, меня смущает, что в это самое время Миллисента Багнолд объявила политику поощрения выпускников лояльных факультетов». За всеми переездами Джеймс и Лили почти не заметили, что Багнолд, ставленница Крауча, пробилась наконец в министры магии. Про себя Лили решила, что когда страна на краю гибели, естественно, привлекать будут, кого только можно и какими угодно способами.
Мери выступала вместе с командой на соревнованиях в Австралии. Как всегда, о кенгуру и черных лебедях Макдональд написала гораздо больше, чем о личной жизни – впрочем, в одном из писем хотя бы было упоминание, что у нее, кажется, намечается роман с вратарем.
Да, а от Ремуса между тем снова – ни весточки. Кажется, его не посылали на задание, но когда она спрашивала о нем, Джеймс и Сириус почему-то уходили от ответа.
…Закончив проветривать, Лили перешла в их с мужем спальню, где Джеймс держал Гарри на коленях и под звонкий хохот ребенка подбрасывал его. Гарри размахивал ручонками, а крепкие ладони отца то и дело подхватывал его под мышки. Лили замерла у косяка, с нежностью за ними наблюдая. В сыне Джеймс находил хоть какое-то развлечение. В прошлом месяце Дамблдор, явившись, как он объяснил, выпить чаю, забрал мантию-невидимку, которая и помогала мужу в вылазках, так что теперь мужу пришлось бездельничать дома. Разумеется, его это бесило. При Лили он сдерживался, но несколько раз она замечала, как он с досадой пинает забор или тоскливо ноет сквозь зубы, глядя за окно. В такие дни она старалась сидеть в комнатке Гарри, притом накладывала заглушающие чары, что мужа не разозлили слишком громкие звуки. По вечерам, правда, она теперь не волновалась, как когда, бывало, оставалась одна, но это почти не утешало.
Сириус выручал, конечно; в его приходы Джеймс становился прежним, шутил и дурачился, лез к Лили с поцелуями и в шутку танцевал с кошкой. Однако и Блэк заходил все реже: слишком много работы сейчас было в Ордене. Даже на первый день рождения Гарри он не мог вырваться, однако прислал замечательный подарок: игрушечную метлу, которая могла на небольшую высоту приподниматься над землей. Гарри еще с трудом ходил, держась за стеночку, однако с метлой управился мгновенно: едва его усадили, она приподнялся над землей и к концу дня уже птичкой летал по комнате. Лили едва успевала бегать за ним и пару раз схватилась за сердце: когда он сбил кошмарную вазу, подаренную когда-то Петунией, и когда врезался в Гайю. Кошка с диким воплем вывернулась и саданула когтями по его ручке. Её можно было понять: не каждый раз в тебя врезается существо почти твоего веса, мчащееся по воздуху. Бедное животное не наказали, но она и без того весь вечер смирно лежала в углу. Джеймс гадал, не случился ли у нее сердечный приступ, а Лили перемазала ручку ревущего Гарри всеми дезинфицирующими настойками и вечер напролет молилась, чтобы не началось заражения.
К обеду явился Питер. Лили была рада его приходу: он всегда старался помочь ей по дому, причем получалось неплохо, и ладил с Гарри, обожавшем сидеть у него на руках, и даже знал несколько колыбельных, которые и напевал дрожащим фальцетом. Только Гайя в его присутствии вела себя странно: подкрадывалась на полусогнутых лапах, словно готовясь броситься на добычу, останавливалась в полушаге и долго, с недоумением нюхала.
И вот они собрались за обеденным столом. Гарри уже сидел на высоком стульчике, с повязанным под подбородком слюнявчиком. Питер трудился над куриным рагу; еда ему нравилась, но все же был очень печален. Джеймс косился на газету, которую Петтигрю сегодня принес с собой. Лили понимала, о чем они все думают. Дункану Маккиннону вынесли смертный приговор.
Конечно, по убийце и предателю не стоит горевать, но почему-то всякий раз, когда Лили думала о том, что с ним сделают, ей хотелось плакать. «А Сириус радуется, наверное… Но почему на Питера это произвело такое впечатление? Или что-то еще произошло?»
- Что-то случилось, Хвостик? – заботливо спросила Лили, одновременно предлагая ему тосты с сыром.
- Нет, - Питер слабо улыбнулся. – Просто… Какой-то сегодня скучный день. Дождь собирается, и я немного простыл.
- Да ерунда это, - Джеймс по привычке заломил голову за руки и откинулся на спинку стула. – Просто Питу стало завидно, что Гилдерой Локхарт уже начал строить карьеру, а он ведь моложе нас… Правда, Пит?
Петтигрю покраснел. Лили, кормившей Гарри мясным пюре, тоже стало неловко, но она решилась разрядить обстановку.
- Локхарт? Тот самый, что все хвастался? Джуди еще писала, что он вывел свои вензеля над квиддичным полем, а на Валентинов день прислал сам себе столько валентинок, что совы чуть не разорили Большой зал…
- И тем не менее, - Джеймс качнулся на стуле. – Он устроился в «Ежедневный Пророк», и его статьи хоть и не на первой полосе, но и не на последней. Вот как люди пробиваются!
Питер покраснел сильней прежнего и судорожно вздохнул. Да, у него явно что-то случилось – или он действительно заболел. Лили полила ему сиропа шиповника в чай.
К вечеру Питер ушел, а она снова повертела в руках газету. На первой полосе было изможденное лицо Дункана – исхудавшее, испуганное, но еще красивое и несомненно схожее с лицом Марлин. Скоро умрет последний из семьи Марлин – точнее, лишится души, но ведь телу не дадут пожить долго. Неужели можно было предположить, что случится с ними всеми, когда Дункан катал её и Марлин на лодке?
В носу защипало. Усевшись на подоконник, Лили прижалась лбом к стеклу и дала волю слезам.
- Что случилось? – ну кухню прокрался Джеймс