Ну, нет, она им не позволит. А вскоре беременность достигнет срока, когда точка невозврата будет пройдена. И никто не осмелится предложить ей убить собственного малыша, только потому, что он, возможно, не такой, как другие.
Словно в ответ на эти мысли ребенок впервые пошевелился. Ответил изнутри благодарным ласковым движением. Почти незаметным, мягким толчком. Таня замерла, чувствуя, как на секунду остановилось сердце, чтобы потом пуститься в восторженный пляс. Ее сын. Ее прекрасный мальчик. Самый чудесный. И, безусловно, любимый.
***
А в груди поселилась боль. Словно туда вогнали иглу. Тонкую, не толще волоса. Иногда, в однообразных, привычных хлопотах, боль притуплялась, становясь почти терпимой. Но в особо тоскливые одинокие дни, вдруг давала о себе знать резким острым приступом. И колола, беспощадно колола Танино уязвленное сердце.
Тогда вновь начинали биться о ее черепную коробку одни и те же навязчивые вопросы: почему я осталась одна? Почему самые близкие люди оставили меня в такое трудное время?
В моменты, когда становилось совсем невмоготу от тяжкого груза накопившихся обид, она говорила себе: вот Марина бы смогла, не дрогнула, все бы вынесла. А потом повторяла и повторяла эти слова, как целебное заклинание. Как отчаянную спасительную молитву.
Вечерами становилось легче – их заполнял Василий. Она ждала его возвращения домой с болезненным нетерпением, хватаясь за его присутствие в своей жизни, словно утопающий за соломинку. Поужинав, они обычно пили чай и долго разговаривали. Обо всем на свете. И тогда, при виде его улыбки, растворялись в тесном пространстве кухни плохие мысли, улетали прочь огорчения.
Как-то незаметно для себя Таня оказалась в коконе его заботы. Вася ухаживал за ней неназойливо, осторожно. Не унижал жалостью и не переходил дружеских границ. Готовил на двоих пресные супы, которые она стоически съедала до капли, заваривал чай, такой крепкий, что вязало язык. Помогал убирать квартиру, выметая из углов комки кошачьей шерсти и смешно гоняя веником Ваську. Ходил за продуктами, принося по ее просьбе вместо хлеба и молока целую коробку заварных пирожных или огромную банку малосольной сельди. Но главное, всегда оказывался рядом, когда ей хотелось выговориться, ощутить надежное плечо.
Стараясь быть благодарной, она постепенно взяла большинство домашних обязанностей на себя. В конце концов, они убрали раскладушку обратно на антресоль и разделили комнату на две половины, поставив поперек шкаф для одежды. Таня обосновалась на кровати матери ближе к окну, а Василий на диване около дальней стены. Теперь они болтали и по ночам, перекидываясь через шкаф незамысловатыми шуточками и хихикая в темноте.
Иногда она думала: когда началось их сближение? С того момента, когда Вася в сердцах назвал Олега мудаком? Или когда уступил свое место в комнате и лег спать на раскладушке? Наверное, уже неважно. Важным стало другое – рано или поздно Василий скажет, что съезжает. Неожиданно для себя самой она вдруг осознала, что ждет этих слов с почти трепетным ужасом.
Однако в день выплаты Василий положил перед ней полную сумму за следующий месяц, и Таня, чувствуя, как невероятное облегчение заполняет все ее существо, широко и искренне заулыбалась.
- Я думаю, сумму нужно поделить надвое, – сказала она, не в силах сдержать радостную дрожь в голосе. – Тебе же приходится теперь со мной тесниться, поэтому давай только свою часть. Справедливо, как считаешь?
- Кажется, кто-то остался без работы? – ответил он вопросом на вопрос. – Тем более, тебе нужно половину денег матери отдать, забыла? Хотя я на твоем месте не отдавал бы.
В точку, ничего не скажешь. Обида вновь наползла на душу темной тучей. Мать позвонила только однажды, когда кто-то из соседок-сплетниц донес, что ее легкомысленная дочь проживает под одной крышей с не менее легкомысленным квартирантом. Она долго и возмущенно дышала в трубку, прежде чем произнесла свое коронное: «Не ожидала от тебя». В то мгновение Таня ясно представила, как надменно, почти брезгливо, кривится ее лицо. Больше мать не сказала ни слова, и Татьяна подозревала - так будет продолжаться до тех пор, пока она, глупая, безответственная девчонка, наконец, не одумается.
И все-таки, в положенный срок Татьяна перевела на счет матери причитающуюся той долю денег от сдачи квартиры. А в один из ярких солнечных дней, которые так редко бывают в первой половине ноября, она нашла в себе силы, чтобы съездить в ЗАГС, оформить отказ от вступления в брак и освободить время регистрации - пусть какая-нибудь счастливая пара станет еще ближе к полному счастью, с Таниной помощью сократив ожидание заветного дня.