Правило номер три гласило: когда ты находишься в такой местности, в безопасности которой ты не уверен, будь всегда настороже, будь бдителен, как перед нападением. Самые комфортные условия всегда самые опасные.
Правило номер один: идеал хорошего солдата умереть не на поле боя, а в постели.
И правило работало. Каждый день он разговаривал с отцом по скайпу, пока однажды тот не написал ему из Вашингтона письмо, в котором сообщил, что его «последние анализы не самые лучшие». Лейтенант Хью Дабл-ю Эльсинор второй знал, что под этим эвфемизмом может скрываться новая проблема для его отца и их маленькой семьи. Его смена в Боснии и Герцеговине подошла к концу быстро, но, вернувшись домой, отца в живых он уже не застал. Пока Хью был на Балканах, его отец умер в онкологическом отделении большого Военно-морского госпиталя в городе Бетесда, штат Мэриленд.
Последнее сообщение, полученное от него Хью, гласило:
«Миссия выполнена. Правило номер один соблюдено».
Вскоре Хью вернулся в Вашингтон, в пустую квартиру родителей. Мать, оставшись в одиночестве, не захотела больше жить в ней, да и вообще в Вашингтоне.
33
На крытом перроне длинной платформы железнодорожного вокзала Скопье было нестерпимо жарко.
Откуда-то с перерывами доносилась канонада. Женщина с соломенной шляпкой в руке повернулась к Гордану.
— Может, вы и правы, молодой человек, — спокойно сказала она. — Теперь я не понимаю ничего… а раньше разбиралась во всем. Пятнадцать лет, как я на пенсии. Стала пенсионеркой, еще не дожив до пенсионного возраста. Когда-то я выступала за самостоятельное государство, задолго до того, как это осуществилось. Меня вызывали на допросы в тогдашнюю коммунистическую милицию. Чуть не посадили. Вскоре после этого раньше времени отправили на пенсию. Если бы я проработала еще пять лет, я бы вышла на пенсию как сотрудница Министерства просвещения, а не как простая учительница. Все должно происходить в свое время. Нехорошо — ни раньше, ни позже.
— При том, что здесь нехорошим является любое время, — вмешался Кирилл.
— Если вам тут не нравилось, надо было уезжать. Что же вы до сих пор не уехали? — спросил Гордан.
— Как вы сейчас? — поинтересовалась учительница.
— Как я сейчас. Едва получил визы. С помощью больших денег и больших связей. Раньше вам хоть визы были не нужны.
— Уехать никогда не поздно, юноша. Может, я еще и уеду.
— А может, у вас больше не будет шансов, госпожа, — сказал Гордан. — Вы куда едете?
— Навестить близких.
— Близких или близкого? — ехидно спросил железнодорожник.
— Ну, хватит. Нечего лезть не в свои дела, — холодно ответила ему женщина.
— Да что с вами со всеми?! Только о том и говорите, как бы свалить! Господи, да собирается ли хоть один человек здесь остаться? — спросил Кирилл впервые тихо, с искренней болью в голосе.
Ему никто не ответил. Все трое долго молчали. Откуда-то доносилось нестройное стрекотание кузнечиков.
— Кем работает твой отец? — наконец спросил Гордана Кирилл.
— ИЧП, — неохотно ответил тот.
— Что? — мужичок вытянул вперед голову, как черепаха.
— Индивидуальный частный предприниматель. Выкручивается, как и все сейчас.
— О! Вот такие и довели нас до этого состояния! — серьезно произнес железнодорожник.
— Он — как ты. Говорит, что здесь останется, — сказал Гордан, глядя на старика. — Ты, говорит мне, делай, что хочешь, а я отсюда — ни ногой! Я за этот кусок земли пот проливал и никому не позволю его у меня отнять. А тебе — скатертью дорожка.
— У вашего отца магазин?
— Бакалейная лавка. Пять на три.
— Так это он не хочет лавку терять! Отец твой не за страну болеет, а за имущество волнуется. Поэтому он и не уезжает, — снова раздался злорадный голос Кирилла. — В недалеком будущем, когда все разъедутся, эту землю будут населять одни торговцы. Вместо государства будет Торговая палата.
— Да перестанешь ты злобствовать?! — Гордан в бешенстве даже привстал с места. — Кто ты такой? Что ты сделал за свою жизнь?..
— Я возил! Полжизни я возил, полжизни меня возили. Что я еще сделал? Одного ребенка. Больше надо было сделать?! Точно, вот это меня и беспокоит. Зазря я потратил жизнь. А знаешь, это все почему?
— Что ж, послушаем и эту великую мысль… — в раздражении повернул к нему голову Гордан.
— Из-за того, что в облаках я витал. В отличие от вас, мы считали, что спасаем мир, все больше о других думали. Мы боролись за идею, а что есть у вас?
— Если вы спросите меня, молодой человек, то я вам скажу, что думаю так же, — вступила в разговор учительница. — Такие идеи, как у… господина, я никогда не разделяла. Коммунизм презирала, но и я думаю, как он, так же…