— Нет такого места, где нет наших! — сказал незнакомец. — Нас слишком много, шатающихся по белому свету. Дома и то меньше. Да и что дома делать? Там не погуляешь и много чего другого не поделаешь…
Гордан недоверчиво посмотрел на него.
— Слушай, приятель, ты, случаем, не под кайфом? — тихо спросил он.
— Расслабься. Сначала всегда так. Потом привыкнешь, — сказал неизвестный, ударив его по плечу, потом повернулся и зашептал Майе: — И ты расслабься, киска. Если хочешь, мы можем заняться любовью. У меня два месяца женщины не было. Поэтому ты и появилась в моем сне. Не бойся, это не опасно. И не больно. А может быть, приятно. Как во сне.
— Hey, do you kinda know each other?[81] — спросил Бэд Бо.
— Yeah, — ответил незнакомец в камуфляже.
— No, — резко и почти одновременно сказал Гордан.
Они посмотрели друг на друга, удивляясь противоположным ответам. Рэпер засмеялся.
— Sorry, man. Gordon… — рэперскими движениями Бо сначала показал на одного, потом на другого, — this is Meto. Meto, meet Gordon![82]
— Ты сын Кирилла? — выпучил глаза Гордан.
— Вот видишь, ты меня знаешь! — засмеялся Мето.
— Ты говоришь, как твой отец, — сказал Гордан, все еще удивленный встречей.
— У нас нет магазина, а то бы я говорил, как твой, — заметил Мето с улыбкой и начал читать рэп: «Была бы у меня лавка в Струге…»[83]
— Hey, what’s that tongue of yours?[84] — спросил Бэд Бо.
— Macedonian, you know?[85] — сказала Майя, но никто не услышал ее, кроме Мето, который вульгарно показал ей язык, а потом повторил ее ответ.
— Macedonian, you know?
— No, but seems good for rapping[86], — сказал с улыбкой негр и попробовал: Ma-ce-do-nia is а name I wonna rap, feels good to say, ‘cause you have no Ground Zero and this big bad gap…[87]
— Вот тебе ракия, — сказал Гордан и протянул бутылку Мето. — Отец прислал.
— О! — воскликнул радостно Мето. — Вот этого-то мне и не хватало.
— Ты знаешь, что случилось с твоим отцом?
— Как не знать, — сказал Мето, пока Бэд Бо оттачивал свою македонскую импровизацию, при этом он одновременно пел, смеялся и дурачился. — Его сняли с поезда в 48-м. Пять лет отсидел в лагере. Потом вышел и стал работать на железной дороге. Оттуда и на пенсию пошел. Сейчас он в Македонии, живой и здоровый. Ездит из Скопье в Куманово. Навещает меня и ругается с сержантами. Пенсии ему не хватает, и он продает ракию призывникам в поездах. И всем рассказывает, что у него сын в армии.
— И что? Врет старый, да? — спросил Гордан.
— Не врет, ты что, не видишь? Ты в Нью-Йорке, в моем сне, который мне снится в палатке на позиции в Липкове.
— Ты хочешь сказать, это не Нью-Йорк? Что это иллюзия… — сказал Гордан.
— Я не знаю, приятель. Может, и так. Может быть, именно в Нью-Йорке, ты перешел из своего сна в мой. А, может, и лучше, что это не Нью-Йорк. Сейчас и тут все возможно.
Майя повернулась, чтобы уйти.
— Ты оставайся, киска, — бросил ей Мето. — Я сказал тебе, займемся любовью. Нам будет хорошо вдвоем.
— Не повезло тебе, — сказала она. — Я люблю его.
— Это тебе не повезло. Ты сейчас в моем сне.
Майя повернулась и, подойдя к Гордану, закричала:
— Ты почему меня избегаешь? Я тебя все время ищу. И совершенно случайно нашла здесь.
— Я на самом деле хотел поехать в Парамарибо, — доверительно сказал Гордан, обращаясь к Мето, не видя и не слыша Майю. — Это на Карибах. Столица Суринама. Бывшая голландская Гайана. Ты слышал, брат, о Суринаме и Парамарибо?
— Какая разница, брат, — сказал Мето и отпил ракии из бутылки, а потом почмокал сухими губами, как будто ничего не пил. — Если бы ты хотел быть в этом твоем Парамарибо, мы бы здесь не встретились. Давай, выпей ракии. Все равно я не могу ее взять. Мне, когда пьется, — плачется. Ракию можешь выпить только ты. Спирт и spirit разные вещи.
Ошеломленная Майя все еще стояла рядом. Гордан поднял бутылку и отпил из нее. Вдруг бутылка начала распадаться и исчезать. Все стало исчезать. И Бэд Бо, и Мето, земляк в Нью-Йорке в камуфляжной форме. Остались только Гордан и Майя. В этот момент послышался звук взрыва. Гордан упал, закрыл голову руками и остался в таком положении, а вокруг него с грохотом рушились высотные здания. Потом он встал с земли, отряхнулся и пошел прочь. Майя видела, как он теряется из вида, входя в облако пыли…
— Гордан. Гордан, где ты! Гордааан! — кричала ему Майя изо всех сил.
Она вбежала в это облако, она звала его, но вокруг никого и ничего не было. Только пыль и пепел. И ее голос, вопиющий в этой пустыне.