Знаешь, наша бывшая подруга, мне все же ее жалко. Она ценит тех, кому нет дела до нее. У нас с ней есть одна знакомая, с которой бывшая так хочет встретиться, а та каждый раз придумывает причины, то работа, то учеба, но она же не учиться и не работает. А мне было не все равно, даже сейчас, но вот ей просто безразлично. Из-за чего мы сейчас в ужасных отношениях. А забавно она говорит, что мы с ней долго общаемся. Но с тобой раньше все завязалась. У нее появился ко мне интерес, только из-за тебя.
Ты дала мне уверенность в себе, дала мне поддержку, вдохновляла, а сейчас… Где ты? Как ты? Что у тебя на уме?
Скучаю, бывший твоей подруги
Письмо седьмое
Здравствуй, конфетка,
Диабет убивает, видимо ты ушла, чтобы я жил.
В прошлый раз я затронул свою семью. Тебе со своей идеальной семьей не понять моих проблем. В твоей семье всегда все спокойно, а у меня весьма обычная семья для нашего времени. Отец ушел, мать спилась, я пошел учиться туда, где бесплатно кормили, чтобы не умереть с голоду, даже сейчас я работаю ради еды. Моя мать меня любила, но литры спиртного, потом курение, в начала табак, потом хуже. Меня били и говорили, что любят. На меня орали и говорили, что повышают голос. Я был в крови, мне говорили, это краска. У меня были слезы, мне говорили, это вода. У меня были шрамы, синяки мне говорили, я художник. Но как же я плохо рисую. Каждый день на учебе мне приходилось придумывать какую-либо чушь, я работал на стройке или собаки или шкаф упал. Знаешь, я не говорю о друзьях, что меня поддерживали. Хоть я им не говорил о своих проблемах, но они отвлекали, с ними не было боли, не было грусти, не было проблем. Даже сейчас, я могу положиться на них, но я хочу лишь, чтобы они улыбались и не думали о плохом, возможно поэтому, когда слышал вопрос про семью, всегда отвечал: "Классно, кино смотрели,"– хотя кино смотрела твоя семья. А я в это время лежал на полу и плакал, мне не сложно в этом признаться, возможно поэтому, когда мы познакомились мои глаза были такие холодные и каменные. Хотя я горел, как тысячи звезд, но мой пустой взгляд, вряд ли дал понять, но я так тогда хотел тебя. А ты, наверное, думала, что мне все равно. Самый хреновый день был, тогда, когда меня избили и оставили истекать кровью в комнате, потом мать ушла, и я был один дома. Было холодно было разбито окно мной, была сильная боль в ногах, я не мог даже встать с пола, я просто орал, а все кто слышал, не придавали значения. В тот момент я начал просить помощи у Бога, я просил, чтобы он дал смысл жить, просил чудо, но сука, тогда была боль, боль и холод, боль, холод и слезы, боль, холод, слезы и кровь. А шрамы все ещё остались на мне, как и на теле, так и в душе.
Ты не знаешь, таких семей много, очень, многие молчат, терпят, ведь выбора нет. Скажут что-то и их могу убить, уйдут из дома, вряд ли выживут. Хотя знаешь, я уходил из дома утром на учебу, и приходил поздно, я был у друзей, веселился, радовался, а под ночь домой, когда тело спит, в маленький ад, который я называл домом. Со временем я рос. Я начал заниматься спортом, и вот сейчас меня даже не трогают. А все что было даже не вспомнят. Каждый раз, когда я упоминаю о прошлом, мне говорят: "Не ври, лгун,"– а я не вру, ты знаешь. Отец, отец, я как-то начала рассказывать про него, но подумал рано, а сейчас уже все равно, думаю не изменится ситуация. У него было сложной детство, тоже без отца. Дед бросил его, когда бабушка была беременна, потом бабушка умерла при родах. Папа был сиротой. Шлялся, не думал, просто жил в кайф, пил алкоголь, курил табак, употреблял порошок. Жил он с близкой тетей, у которой была замечательная дочь. Жаль, она была больна, и не могла развивать. Не буду врать, я не знаю, что у нее было, но общаться с ней было не по себе. Ведь в одиннадцать лет я бы умнее ее. Так вот из школы отец ушел в шестом классе. Без понятия как, но у него была работа, много денег, он ездил за границу, кайф, а не жизнь, если не знать прошлое. Потом он встретил мать мою и изменился ради нее, родился я, и он был счастлив, хоть и хотел девочку. Все было хорошо, но потом он изменил, переспал с другой, мать его не простила и он ушел, надеюсь, он счастлив.