В день похорон шел монотонный мелкий дождик. Такой обычно затягивает на весь день.
Мама влила в меня очередную дозу успокоительного и стало казаться, что я сторонний наблюдатель. Звуки стали протяжнее и медленнее, а картинка немного размылась.
По дороге к дому Артура, мы зашли в цветочный магазин и купили двадцать шесть гвоздик. Столько ему было. Двадцать шесть.
Гроб стоял в комнате, но он уже был далеко отсюда. Я увидела женщину и поняла, что это мама. Началась процессия, нужно было выйти во двор. В дверном проеме мы оказались рядом, и она сказала мне: «Спасибо, что в свой последний день он был влюблен».
Во дворе я увидела навязчивую картинку из своего «видения»…
«Почему я не смогла его спасти?» – звучало в моей голове. Я не знала. Но он попрощался. Спи спокойно.
После написанного
Еще не прошло сорока дней. Меня часто посещали мысли, что я не смогу себя убить и принести своим родителям горе. Но я думала о смерти очень часто. Пыталась понять, почему Он забрал Артура и найти знак для себя.
Я разрешила парню пригласить себя на прогулку. Мы шли по аллее, навстречу шли девушки. Я их знала заочно. Поравнявшись с ними, я услышала «Тварь! Еще сорока дней не прошло! Вся из себя любящая. Она и на кладбище не плакала».
Я понимала, как это всё выглядело со стороны, но рассказывать каждой встречной про литры транквилизатора или стабильных суицидальных мыслях казалось глупым. Зачем? У них своя правда.
Спустя семь лет, этим же способом трансформации боли в любовь и заботу я снова выжила. Для меня это работает, хоть и осуждаемо со стороны.
Прошло почти двенадцать лет с того звонка. Артур остался в моей памяти навсегда. Я сегодня говорю спасибо за его любовь, доброту, чуткость и пример настоящего мужчины.