Я взял компас и мы пошли обратно... Была уже ночь... Силы были истрачены на горы и нужно становиться на отдых... Снова мы вышли на тропинку, с которой свернули.
Но что это?.. На мокрой земле свежие следы... Кто-то прошел. Стой!.. Нужно понять...
Несколько шагов вперед... Около тропинки камень и около него свежий окурок махорки... Табаку у нас не было — его раскурили. Немного дальше... Записка... Я прочел... He помню точно — что-то вроде: «Дорогой товарищ такой-то возьми мое белье, которое находится у товарища командира»...
Сомнений нет... За нами по пятам идет погоня...
Я отвел всех в сторону. На мой взгляд положение было серьезное... Прежде всего нужно выяснить направление следов, их количество и затем, принимая во внимание нашу усталость, отойти, хотя бы и в противоположную нашему направлению сторону, и встать на отдых... Так решено.
Мы вышли на тропинку... Переставив затвор своей винтовки с предохранительного на боевой взвод, крадучись, весь внимание, смягчая звук своих шагов, чтоб не было слышно металлического лязга, придерживая рукой подсумок с патронами, подвигался я вперед.
Помню как я огрызнулся на Мальсогова, когда он от усталости, чтобы было легче, закинул винтовку за спину и отстал от меня... Он перевесил ее на плечо и подошел ко мне.
Так прошли мы шагов 100...
Чтобы не показывать наших следов мы старались идти по обочине... На тропинке же ясно обозначилось штук десять красноармейских, с подкованными каблуками следов, и один крестьянский, — широкий, с тупыми носками отпечаток.
«Проводник!» подумал я... Тишина... Птички угомонились... Лес замер. Впереди, шагах в десяти, маленькая горка... На ней большие куски гранита... Кругом кусты... Еще вперед...
И вдруг картина изменилась...
Лес защелкал... Загрохотал... Загудел... Эхо подхватило, понесло... Все сразу ожило.
На мгновенье я остановился. Часто, очень часто, но беспорядочно — то здесь, то там, из-за камней, вспыхивали огоньки и щелкали выстрелы.
Вспышка! Огонь! Выстрел! Шлепок пули о дерево! Трах-тах-так!.. Неслось по лесу. Но ни людей, ни их шапок видно не было, и свиста пуль не слышно.
Мальсогов сжался... И вся его кавказская кровь выявилась во всей своей непосредственности...
«Бей! Стреляй!»... Шептал он мне... Я схватил его за руку и ткнул под откос... Васька удирал... Сазонов на моих глазах спускаясь под гору, как раненый заяц, три раза перевернулся через голову. — Убит, подумал я. Мальбродский был спокоен.
Огонь продолжался... Стреляли пачками... Но свиста пуль я не слышал и людей не видел... По количеству выстрелов и скорости стрельбы, в засаде было человек 10... Однако ясно было, что эти люди боялись нас и стреляли как новобранцы на войне — не высовывая головы, вверх, не целясь.
Принимать бой было глупо... Надо уходить... И как можно скорее... Куда?
Путь был один — на запад... На реку... Я спустился под откос... Погони нет... Компас в руку... И полный ход... Два-три изменения направления и снова на запад...
Сазонов здесь... Сзади тяжело дышит Васька... Оказывается он бросил мешок с хлебом, но потом вернулся, нашел и тащит на плечах...
Подошли к реке... Все то же быстрое течение... Но нужно переходить...
Сразу ткнулись в воду... Брода нет...
Был мороз, болото подернулось корой льда... Холодно, но нужно идти. Я плаваю как топор... Пошел в одно место — не глубоко, но течение так быстро, что валит с ног. Один шаг вперед, — вода подобьет ноги... Свалишься... и головой о камни... На мне были кожаные туфли и течение разорвало их на клочки...
Прошел час, другой... Все пробуют, но ничего не выходит...
Мальбродский отошел от берега — встал посередине реки и не может двинуться ни вперед ни назад. Замерз, посинел, дрожит... Один шаг, ноги не выдержат, теченье подобьет, подхватит и он разобьется об камни.
Его вытащили...
Наконец переправился Сазонов. Он взять палку и пошел по горло в воду там, где течение было слабее. За ним самостоятельно перешел Мальсогов...
Положение наше становилось все хуже... Мы раздроблены... С минуты на минуту можно ждать обстрела...
Тут Сазонов выручил. — Он с палкой вернулся обратно и, приняв на себя всю силу течения, помог перейти мне и Мальбродскому. За нами перешел Васька.
Мы все были мокрые по горло... Компас, Евангелие и спички я положил в шапку. Хлеб намок и обратился в труху...
Одежда стала пудовой... Я дрожал редкой, крупной дрожью. Отойти далеко не было сил, и мы, пройдя верст пять, встали на отдых...
Я продолжаю дневник:
...Патрульная линия. Обход. Отдых без костра. Верст около 10-ти на запад и никаких признаков границы. По-моему мы перешли границу в 12 часов дня. Ночь шли. Холод. Развели костер и простояли до утра. Продуктов нет совершенно.