– Иди в дом, сыночек, я тут сама, – бабка принялась стаскивать со спины хворост, а Волк двинулся к дверям.
Все четверо перестали дышать, даже сердцам приказали биться в полсилы. То ли и правда им удалось стать тише кружащейся в воздухе пыли, а пряным травам – спрятать запах, то ли Волк так поистаскался, что потерял чуйку, но в дом вошёл без опаски. Даже рыпаться начал только когда его повалили на пол и принялись вязать руки. Можно было заколоть его прямо здесь, но Кристиан не хотел марать пол сердобольной старухи – утащат подальше и там порешат.
Но довязать узлы на Волчьих ногах они не успели. Кристиан не увидел, загривком почувствовал, что сзади кто-то появился. Обернулся – бабка. Смотрит незряче, а в руках топор. Тот самый, про который позабыли. И надо было броситься, ведь на то у них и “если” в правилах, но никто к ней не дёрнулся. Жалко старую, да и разве попадёт слепая?
Пока смекали, что к чему, бабка забормотала себе под нос, сунула руку в карман платья и порошочек какой-то под ноги сыпанула. Блестящий, точно пыльца, он не осел на пол, а разлетелся по комнате. Теперь-то Кристиан рванулся к бабке, но поздно. Руки, всё тело, стали как камень – не свои, неживые. И кожа знакомо поблёскивает. Он увидел, что и другие хотят двинуться, но не могут. Только Селин вскинулась, а следом за ней – больше никем не удерживаемый Волк. Но девчонка молодец – снова на него навалилась, запомнила слова капитана: “Лучше я сдохну, но Волка чтоб не упустили!”
Так, видать, и будет – бабка нависла над ним с топором. Замахнулась. Кристиан смотрел. На жадное лезвие, отпрянувшее, чтобы через миг вгрызться в череп. Услышал удар. Разве должен был?
Бабка вдруг осела, вместе с топором завалилась на пол. Изо лба, проломленного обухом – кровь.
Руки Кристиана ожили, он почувствовал, но не сразу смог шевельнуться. Не могла бабка не рассчитать замах, не могла же сама себя так…
– Проклятие королевы, – прошептал откуда-то сбоку суеверный Палец. – Как есть, оно!
Кристиан в проклятие не верил, хоть народ им и стращали: мол, поможешь Волку – пеняй на себя! Ему-то что? Он уж точно Волку не помощник. Чуть ведь не сбежал, зараза…
Селин уже едва держала его, брыкающегося. Парни бросились помогать.
– А тебя чего не взяло? – рыча от натуги спросил Палец.
Селин лишь дёрнула плечами – не взяло и не взяло. Наверное бабкин порошочек только от мужиков защищает. И правда, много ли встречается разбойниц? Значит, повезло. Когда везло, Кристиан предпочитал лишку не размышлять.
Они выволокли Волка из домухи, дотащили до леса. Палец поставил его на колени перед Кристианом, остальные смотрели. Вот и всё, вот и сбылось. Хочешь – режь горло, хочешь – вонзи нож под рёбра. И Кристиан понял, что не хочет.
Волк опустил низко голову, никому не нужный, презираемый, преследуемый – теперь его убийство отдавало едва ли не милосердием.
– Забираем его с собой, – велел Кристиан.
Он ещё не решил, чем сможет накормить голодную, разросшуюся до чудовищных размеров злость, но непременно решит.
4
Она не могла поверить, что Кристиан ушёл. Элль, так он её назвал.
Элль.
Элль осела на кровать под тяжестью собственного имени. Текучее, как вода, глубокое, как цвет лепестков колокольчика.
Почему он назвал её именно так? О, как прекрасно было бы спросить!..
Вряд ли стоит тратить слова на этот вопрос, как бы ни хотелось. Элль обняла шкатулку покрепче, и её тотчас обуял страх. Мадлен трепетала перед Кристианом. Элль точно не знала, почему, и впервые об этом пожалела. Отважится бордельная мадам отобрать шкатулку вопреки его запрету?
Как бы там ни было, в комнату никто не приходил. Солнце скрылось за крышами, и волны в порту заговорили громче, приливно бросаясь грудью на причалы. Элль слушала их, с каждым всплеском мысленно называя своё новое имя. И каждый раз казалось, что под сердце её колет сладким кинжалом любовь Кристиана.
Когда подоконника коснулся свет месяца, в борделе стало шумно, но Элль сразу услышала, как провернулся ключ в её замке. Она обернулась и замерла, ожидая увидеть на пороге Мадлен с очередным клиентом для немой шлюхи. Но увидела Мадлен с подносом.
– Вот, – нервно сообщила Мадлен. Ей явно было неуютно в новой роли нянечки. – Кристиан велел о тебе позаботится, так, детка? Молоко, хлеб… Вот. Поешь как следует, всё до крошки, всё до капли, да.