Элль обрадованно улыбнулась и благодарно прижала руки к груди.
– Да, да, не за что, да…
Хлеб оказался очень мягким, а молоко – тёплым. Элль в жизни не пила тёплого молока, и его вкус показался ей странным.
Странным показалось и то, как побежали иголочки в пальцах ног и рук, как сильно захотелось спать.
А потом пришла Мадлен и забрала шкатулку. Элль попыталась остановить её, но только упала в кровати.
– Шлюха, тварь, сука, дерьмо… – бормотала Мадлен.
Она пнула Элль несколько раз в бок, не прерывая брани. Тело, ставшее ватным, даже не ощутило боли. Только туман, заполнивший глаза, стал красным.
Когда Элль открыла их в следующий раз, вновь светило солнце. Голоса моря не было слышно, только шум в ушах такой, будто рядом с ними кто-то громко хлопнул в ладоши. А ещё не было платья. Чулков не было. И мокрая-мокрая простыня, холодившая спину.
– ...что хочешь, – услышала Элль голос Мадлен, – всё, о чём раньше мечтал. Только не убивай.
Потом к голосу присоединилось лицо и руки. Бледные, покрытые пигментными пятнами руки Мадлен.
– Открой рот, что вылупилась, тварина?
Элль помотала головой. Она не знала, как ещё попросить пощады. Попросить не позволять плотнику, клерку или кому там сделать то, о чём он мечтал. Они проговаривали свои желания, когда имели Элль. Это были чёрные, липкие слова, которые марали её хуже, чем их семя.
– Вот же сука.
Мадлен разжала челюсти Элль ложкой и влила в рот тёплое молоко. Элль кашляла, заливая себе грудь и волосы, простыня превратилась в настоящее болото, в котором недолго и утонуть. Увязнуть. Задохнуться.
Иногда из-под толщи болотного ила до неё долетали голоса. Иногда она осознавала, что на ней лежит мужчина, что в ней двигается мужчина. Часто она приходила в сознание оттого, что трудно дышать. Чьи-то руки сдавливали горло, закрывали нос, а потом клейкие холодные губы прижимались к её рту. Чужой язык казался удавом, который проникает в горло и всё растёт и растёт, заполняя его, перекрывая путь воздуху. А потом она делала вдох и вновь погружалась в болото своей мокрой простыни.
Жаль было умирать такой вот игрушечной и ненастоящей после того, как Кристиан её полюбил. Хорошо бы после смерти тела душа продолжала жить. Никакое тёплое молоко не заставило бы Элль валяться вот так, в оковах собственных костей и мышц, под кем-то потным, незнакомым, извращённым. Она тотчас отправилась бы к Кристиану и провела рядом с ним каждое мгновение из тех, что отпущены ему на земле. Смотрела бы, слушала, слушала не переставая биение его сердца, звук его голоса…
5
Можно было забрать Элль ещё в тот день, когда они приволокли Волка в дом аптекаря Данэ, дававшего убежище Кристиану его шайке, и бросили того, побитого и ободранного, в тесную клетку. Или хотя бы утром следующего дня, или… Можно было, но у Кристиана напрочь отсутствовало настроение. Он-то мечтал вернуться триумфатором, заколовшим мерзкую крысу, а всё пошло наперекосяк. Дьявол бы даже с этой бабкой, в конце концов никто из его ребят к ней не притронулся, но так и не докатившееся чувство удовлетворения просто уничтожало.
Вот бы вытащить эту тварь из тёпленькой дворцовой постельки, насладиться тем, как разнеженность лица перекраивается в ужас… А теперь Кристиану казалось, что его месть давно украдена. Другие руки заставили Волка страдать. И утешением могло стать только одно: что-то изощрённое, что-то немыслимо жестокое, по сравнению с чем годы голода и изгнания покажутся ему девичьей лаской. И вот уже третий день Кристиан не мог ничего придумать. Пора было вернуться за Элль.
С ним увязался Кривой, говорил, что сто лет не трахал бабу, но на самом деле, конечно, хотел первым поглазеть на купленную капитаном рабыню. За три дня слухи успели дюжину раз пересказать и столько же – опровергнуть. Кристиан не возражал: какая разница? Скоро все его ребята и так увидят Элль.
Мадлен, заметив его на пороге, замерла точно кошка, застигнутая в хозяйской кровати. И, как та кошка, через мгновение уже мурлыкала и тёрлась о него, как ни в чём не бывало.
– Не ждала тебя так рано, – слова текли излишне медленно даже для Мадлен. – Или ты желаешь насладиться другой моей девочкой? Могу пригласить Аннет за полцены, она сегодня провинилась…