— Хватит. Не говори больше ничего.
— Ну что ты, — произносит мама с упреком. — Я еще не рассказала тебе самое важное.
Хвала богам, дальше она излагает события вкратце. Сакья Гяьцо пал духом настолько, что больше походил на разочарованного в жизни байрони- ческого героя, чем на невозмутимого бодхисатву. Мама попросила советника Ти передать его святейшеству, что если несчастный случай или тяжелая болезнь прервут его жизнь, она не возражает, чтобы он направил свою бхава в телесное вместилище ее дочери. Тогда наши сущности смешались бы, и его душа, продленная во мне, продолжала бы трудиться на наше общее благо и по прибытии на Глизе 581 g.
Как-то это слишком запутанно для меня. Я прошу маму повторить, и она рассказывает мне то же самое в тех же выражениях. Похоже, она вызубрила их наизусть, как заклинания. Мне просто дурно от этого.
И все-таки я задаю ей вопрос, потому что не могу не спросить:
— Советник Ти передал твои слова его святейшеству?
— Да.
— И что дальше?
— Сакья выслушал своего советника. Затем он на два дня погрузился в медитацию. Он размышлял над метафизическими и практическими следствиями моих слов.
— Договаривай, — прошу я. — Пожалуйста, скажи уже.
— На следующий день Сакья умер.
— Ин-фрахт мимо карты, — бормочу я.
Глаза мамы расширяются.
— Извини, — говорю я. — От чего именно он умер? Ты когда-то сказала мне: «от естественных причин, но в слишком молодом возрасте, чтобы это выглядело естественным».
— Я не солгала тебе. Не вполне. То, что сделал Сакья, стало для него естественным. Он разуверился в своей текущей жизни, он отчаялся. Ты была в тот момент достаточно мала, чтобы принять в себя его перерождающееся сознание. Но если бы он промедлил, ты стала бы старше и оказалась бы слишком взрослой для этого. Поэтому Далай-лама призвал на помощь мастерство тантрических практик, снизил температуру своего тела, замедлил частоту сердечных сокращений и понизил кровяное давление. Затем он окончательно остановил свое сердце. Он перешел из нашей иллюзорной реальности в бардо. После странствий в бардо душа Сакья Гьяцо вновь возродилась к жизни. Его самваттаника-винньяна, эволюционирующее сознание бодхисатвы, слилось с твоей душой.
Я отворачиваюсь от мамы и уплываю прочь. Бездумно пересекаю двор и подплываю к низенькой живой изгороди из кедров. А ведь Нима Фотранг была права насчет причины смерти Сакья Гьяцо. Она и сама не подозревает, насколько была права. Мне хочется выблевать свои кишки прямо на кедровые ветки, в мягкие серебристо-зеленые иглы. Хочется извергнуть из себя перерожденную сущность покойного Далай-ламы и избавиться от этого бремени.
Но как бы мне ни хотелось вывернуться наизнанку, физически меня не тошнит. Ничего не происходит. Мой желудок кажется меньше кедрового орешка. Зато мое эго раздулось до размеров пассажирского отсека нашего корабля, нашего «Колеса времени».
Позже я встречаюсь с Саймоном Брасвеллом, моим папой, в кафешке неподалеку от храма Джоканг, где подают чанг и бутерброды. Чтобы выта- щить его на встречу, мне пришлось найти гостевой дом, где он остановился, и связаться с ним со стойки регистрации. Но папа тоже хотел со мной увидеться. Это он выбрал заведение под названием «Бхурал», или «Синяя овца». Мы с ним занимаем подходящую кабинку, пристегиваемся, и папа набирает код оплаты, прежде чем я успеваю возразить. Наши бутерброды насажены на шпажки, воткнутые в пробковую столешницу, а напитки разлиты в специальные бутылочки, из которых жидкость нужно выдавливать. Отдых явно пошел папе на пользу, но все равно под глазами у него огромные синяки, что придает ему уязвимый вид.
— Я понятия не имела… — начинаю я.
— Что мы с Карен развелись из-за того, что она влюбилась в Ньендака Трунгпа? Вернее, в производимое им впечатление? Этот человек всегда умел преподнести себя — и как мужчину, и как политическую фигуру.
Я молча смотрю на отца.
— Прости. Обычно я стараюсь не брюзжать как брошенный супруг.
Я по-прежнему не могу ничего сказать.
Он сжимает бутылку и делает несколько больших глотков ячменного пива. Потом спрашивает:
— Ты хочешь того, чего твоя мама и советник Ти хотят для тебя? Я имею в виду — на самом деле хочешь?
— Не знаю. Никогда не знала. Но сегодня мама сообщила мне причину, по которой я должна этого хотеть. А поскольку я должна — значит, я этого хочу. Ну, я так думаю.
Папа изучает меня со странной смесью раздражения и нежности.
— Я задам тебе прямой вопрос. Ты веришь, что Сакья Гьяцо, который был реинкарнацией Авалокитешвары, божественного прародителя тибетцев, перенес в тебя свою бхава? Так же как бодхисатва Авалокитешвара предположительно воплощался в двадцати предыдущих Далай-ламах?