Правда, после разоблачений Герлинды Добковиц он не мог праздно сидеть в своей каюте. А поскольку он не знал, где в настоящее время находится вторая свидетельница, горничная Шахла Африди, то записался по телефону на прием к корабельной докторше.
— Но не беспокойтесь, герр Шварц, вы не единственный, кто страдает от морской болезни.
Доктор Елена Бек предложила ему сесть на вращающийся стул и открыла стеклянную дверцу шкафа. Ей пришлось встать на цыпочки, чтобы достать картонную коробку с верхней полки.
— Хорошо, что вы сразу заглянули ко мне. В Атлантическом океане волнение только усилится. Сейчас я вам что-нибудь вколю.
Она вынула из коробки стеклянную ампулу и снова повернулась к нему.
— Спасибо большое, но я уже сам вколол себе кое-что, — сказал Мартин.
Улыбка, которая до сих пор постоянно присутствовала на лице доктора Бек, медленно сползла с него. У Мартина возникло такое чувство, словно это он сам повернул диммер, отвечавший за интенсивность улыбки на лице докторши.
— Вы себе что-то вкололи?
— Да, вчера. Антитела ВИЧ. С тех пор я должен постоянно принимать средства для постэкспозиционной профилактики.
«И время от времени мою голову пронзает острая как бритва боль».
— Ради всего святого, скажите, зачем вы это сделали? — спросила Елена Бек, не в силах скрыть свое изумление.
Она была крайне смущена, ее голос дрожал, как и ее рука, в которой она держала ампулу с жидкостью от морской болезни.
— Чтобы подтасовать результаты теста на ВИЧ. Это длинная история. — Он махнул рукой. — Почти такая же длинная, как история Анук Ламар.
Очевидно, после диммера он нашел кнопку мгновенной заморозки. Мимика докторши Бек мгновенно застыла.
— Кто вы такой? — спросила она, прищурившись.
— Человек, который вам говорит, что сейчас вы возьмете телефонную трубку и наберете номер.
— Какой номер?
— Который вам дали на тот случай, если кто-нибудь будет задавать неудобные вопросы.
Доктор Бек попыталась рассмеяться, но у нее ничего не вышло.
— Я понятия не имею, о чем вы говорите! — с наигранным возмущением воскликнула она.
— О похищении ребенка, например. О сокрытии преступления, о пособничестве, а возможно, и о соучастии в преступлении. В любом случае я говорю о потере вами разрешения на врачебную практику, если выяснится, что вопреки всем этическим нормам вашей профессии вы удерживаете в неволе маленькую девочку против ее желания.
Он видел, что каждое его слово было для докторши как пощечина. С каждой секундой щеки Елены пылали все ярче. И напротив, сам Мартин становился все спокойнее, сидя на удобном стуле для пациентов.
— Давайте же звоните, — сказал он, закинув ногу за ногу. — Я зарегистрировался под своей собственной фамилией. Капитан знает меня. Должно быть, набатные колокола все еще звонят, с тех пор как вчера ночью система бухгалтерского учета выдала мои данные. — Мартин показал на телефон, стоявший на безупречно прибранном письменном столе. — Позвоните ему.
Докторша нервно потрогала мочку уха. Повертела жемчужную сережку, словно это был регулятор громкости ее внутреннего голоса, который должен был подсказать ей, что теперь делать.
Она вздохнула.
Не выпуская Мартина из виду, она вынула из чехольчика, закрепленного на поясе ее униформы, мобильный телефон.
Нажав кнопку на номерной панели управления, она поднесла трубку к уху. Мартин услышал длинные гудки. После третьего гудка трубку сняли.
Доктор Елена Бек произнесла только два слова:
— Он здесь.
Потом она передала трубку Мартину.
Глава 14
— Добро пожаловать на борт, герр Шварц.
Мартин встал. У человека на другом конце линии был твердый, слегка хрипловатый голос. Он говорил по-немецки с едва уловимым славянским акцентом. Мартин дал бы ему лет пятьдесят пять — пятьдесят девять. Голос показался ему знакомым, однако он так и не вспомнил, кто это.
— Кто вы? — Мартин ожидал услышать голос капитана, но, видимо, трус не решился поговорить с ним даже по телефону.
— Меня зовут Егор Калинин, — ответил владелец пароходной компании, чем немало удивил Мартина. — Надеюсь, вам нравится мой корабль.