Роман хотел было выпалить всю правду, но осекся и посмотрел по сторонам.
Алексей улыбнулся и сказал:
— Видно, нам придется познакомиться поближе. Не буду скрывать, что меня заставило дотащить вас сюда.
Уманцев весь напрягся. Лицо окаменело, и только глаза мигали, ожидая услышать что-то ужасное.
— Ваше удостоверение.
Роман сдавленно охнул. «Я идиот! Ведь хотел же избавиться от него! Теперь пропал! Это наемник. Но почему он говорит по-русски?»
— Мое удостоверение? — прохрипел Уманцев.
— Да. Представьте. Встретить в джунглях, так сказать, соотечественника — такое происходит не каждый день.
Роман выдавил жалкую улыбку.
— Но вы… вы, Алексей, кто вы? Тоже специалист?
Алексей кивнул и рассмеялся:
— Специалист. Узкого профиля. Наемный специалист.
Роман опять выдавил улыбку, да так и застыл оскалившись.
— Но вы же русский?
— Да, я русский, никогда не видевший России.
Уманцев мотнул головой.
— То есть, как это, никогда?
— А вот так. Я родился в русской семье в ЮАР. Потому что наши с вами предки не поделили родину.
— Вы… — пытался сформулировать вертевшуюся в голове мысль Уманцев. — Вы…
— Я потомок русских эмигрантов. Белых, как их называли когда-то.
— И… — Роман хотел спросить: «И что же со мной будет?» Но страх услышать то, что мог ему ответить потомок эмигрантов, сомкнул его губы. «Белый! — думал он, и разве что только волосы не шевелились на его голове от ужаса. — Садист, не иначе, — вспомнил он советские фильмы о белогвардейцах. — Они там так издевались над нашими красными, звезды на спинах выжигали…» Уманцев уже почувствовал прикосновение каленого железа к своей спине.
Заметив волнение Романа, Вязигин поспешил успокоить его:
— Вам ничего не угрожает. Не для того я вас тащил до этой деревни, чтобы потом убить.
Уманцев шумно перевел дыхание и спросил:
— Но что вы делали в джунглях? Впрочем, простите, — спохватился он.
— Да мне нечего скрывать. Я наемник. Сражаюсь на стороне УНИТА. На вашу удачу мой контракт подошел к концу, и я возвращался домой. Но наш самолет сбили. Я был вынужден прыгнуть с парашютом. Мне неизвестно, что случилось с другими. Во всяком случае поблизости никого из летевших со мною не оказалось. Я знаю эти места. Поэтому направился в эту деревню, а по дороге наткнулся на вас. А вас-то что привело сюда? Тоже деньги?
Роману было как-то непривычно признать вслух, что его, советского человека, коммуниста, загнала в проклятую Анголу нужда. Но он быстро понял, что в данных обстоятельствах кривить душой ни к чему и потому кивнул:
— Тоже.
Алексей желчно расхохотался.
— Сделали переворот, изгнали и уничтожили половину соотечественников для того, чтобы вторая половина, кстати, которая и изгоняла, жила лучше. А в результате, все осталось так же.
Уманцев сконфужено улыбнулся, будто он лично был в этом повинен.
— Да, — протянул Алексей. — И как же так получилось? Я, признаюсь, впервые имею честь, — легкая ирония проскользнула в его интонации, — разговаривать с советским человеком.
— А я не с советским, — с удивлением заметил Уманцев.
— Ну и как же вот так получилось, что истребили, замучили миллионы людей ради счастья других миллионов, а они… — Алексей задумался, пытаясь более четко выразить мысль.
— А они по-прежнему живут в бедности и едут за копейкой в Анголу? — вдруг, позабыв об осторожности, с горечью завершил его фразу Роман. Взъерошил волосы рукой и ответил: — А вот непонятно как. Хотя, если вникнуть, но мы там стараемся не вникать, то просто кучка людей, наделенная непомерными амбициями, вместо того, чтобы работать, занялась переустройством и перевернула Россию с ног на голову. Теперь у нас вместо аристократии партократия, кстати, уже тоже родовая. А такие, как я, были бедными, ими же и остались. Думаете, я очень хотел в эту чертову Анголу? — глаза Романа налились кровью, в голосе послышались жесткие нотки. — А поехал! А вы спросите меня за что, за какое вознаграждение я поехал рисковать жизнью? И я вам отвечу, — не дожидаясь вопроса своего собеседника, страстно, с вызовом продолжал он. — За сорок восемь квадратных метров! Квартиру мне пообещали. Потому что сейчас я, моя жена и двое детей ютимся в шестнадцати квадратных метрах в коммуналке.
Алексей с невероятным интересом слушал Романа, но тут взгляд его выразил полное непонимание:
— Коммуналка, это что у вас такое?
— Это квартира, в которой у вас жила одна семья. А у нас — в каждой комнате по семье и на всех одна кухня и один туалет.
— И вот за такое «благополучие» было пролито столько крови?!
— И сейчас проливается! — почувствовав ком в горле, выпалил Роман и отвел взгляд, чтобы скрыть слезы. — Вы знаете, что УНИТовцы сожгли всех советских специалистов, которые работали на «Катоке»?!
— Как сожгли?! Когда?
— Недавно. Я потерял счет дням, наверное, с месяц назад. Я один чудом остался жив.
И Уманцев рассказал Алексею все, что с ним приключилось. Закончив, неожиданно для себя выпалил с вызовом:
— Да вы то что удивляетесь? Такие же наемники, как вы, и сожгли! — «Идиот, что я несу?!» — в ужасе прикусил он язык.
Но Алексей грустно покачал головой:
— А что прикажете? Моих предков выбросили из страны без гроша. Они мытарствовали чуть ли не по всему свету и осели в ЮАР. Моя мать родилась уже в Африке. И это при том, что у нас в России было несколько поместий. В нашей семье горечь изгнания не прошла до сих пор. Мы говорим о России, о былой жизни, словно она окончилась только вчера. Да ведь признаться, и срок небольшой, всего каких-то семьдесят лет со дня переворота.
Роман пожал плечами.
— А по мне, ну случилось, что поделаешь?! Зато у вас масса возможностей. Вы же свободный.
— То есть? — удивился Алексей.
— Ну я имею в виду, делай, что хочешь. Хочешь бизнесом занимайся, хочешь работай клерком…
Алексей усмехнулся:
— Вы имеете очень радужное представление о другой части мира, не именуемой СССР. И к тому же, как это жить и благоденствовать, лишившись родины? Бабушка со слов своей матери рассказывала, что у нас были обширные поместья в Орловской и Костромской губерниях. Дом в Петербурге. И потом это так описано у Тургенева, Бунина, Набокова… жизнь в имении, русская природа… Мои предки были крепко связаны со своей землей…
— Если рассуждать так, то, конечно, — согласился Роман. — Но для меня все проще. Моя родина — это коммуналка.
Разговор неожиданно оборвался, каждый задумался о своем.
Лицо Уманцева побагровело. Он исподлобья поглядывал на Алексея.
«Алмаз! Чертов потомок аристократов, как обыкновенный вор, присвоил себе мой алмаз. Выходит, все напрасно! Выходит, я опять… — Роман глянул по сторонам. — Мне бы отсюда еще живым выбраться!..»
Он кашлянул, желая привлечь к себе внимание. Алексей поднял голову.
— Простите, а где мы с вами находимся и какие у нас… у вас планы.
— Свой план, — с усмешкой ответил Алексей, — я вам уже сообщил. Я направляюсь домой, в ЮАР. А вы, вероятно, хотите вернуться в свою страну.
— Да! — ответил Роман и подумал: «Если бы ты не присвоил мой алмаз, планы у меня были бы совсем другие…»
— Значит, вам надо в Луанду.
— Да. Но я не знаю, где она. Я сбился с пути… Я… — Роман ясно представил весь ужас своего положения. — Я не знаю, как я доберусь до Луанды.
— Что ж, — в раздумье произнес Алексей. — Часть пути мы сможем проделать вместе. Я могу довести вас до Маланже. А потом, каждый в свою сторону.
— Как мне благодарить вас! — воскликнул Уманцев, глядя в лицо Алексею и одновременно с необыкновенной четкостью думая: «Я уже отблагодарил и тебя, и твоих потомков, не знаю, до какого колена. Мой алмаз превратит тебя из жалкого наемника в миллионера, и ты это знаешь!»
— Бога благодарите, при чем тут я?! — ответил Вязигин и направился к выходу. — Да, — спохватился он, — ваша одежда. Пришлось вас раздеть. Вы были совершенно мокрый. К тому же местный знахарь натирал вас мазью. У вас была лихорадка. К счастью, вы легко отделались. Я сейчас принесу.