ГЛАВА 8
Уманцев приподнялся и взглянул в окно. Во дворе перед домом он увидел свет от фонарей и факелов. Сердце Романа сжалось от страха.
«Кто это? Враги?! Да, несомненно. Иначе они бы уже вошли в дом. Значит, Алексей их знает…»
Дверь отворилась. Роман едва успел притвориться спящим. Ему казалось, что так он отведет от себя хоть ненадолго неминуемую беду. Но его толкнули в плечо.
— Роман, — услышал он торопливый шепот Алексея, — не забудь, ты литовец, бежавший из СССР.
Сказав это, Вязигин подошел к столу и зажег фонарь.
— Проходите! — обратился он к кому-то на русском, а потом на английском.
В дом ввалилось человек десять. Усталые, грязные, мокрые. Роман зажмурился от яркого света фонарей, которые были в руках у нескольких наемников.
Один из них бухнулся прямо на кровать, где лежал Уманцев.
— Что? Значит, бежал из Союза? — спросил он по-русски с едва уловимым акцентом.
Роман сглотнул ком, подступивший к горлу, и от страха тоже с акцентом протянул:
— Да-а!..
— Где жил-то? — не унимался любопытный наемник.
— В Вильнюсе.
Тут на помощь пришел Алексей:
— Оставь его. У него только что прошел приступ лихорадки. Дай отдохнуть.
Наемники вносили в дом свои вещи. На столе появились банки с консервами, бутылки с виски и еще какие-то продукты. Романа подняли с кровати, придвинули к ней стол и расселись, кто на стульях, кто, подложив под себя рюкзаки. Говорили по-английски. Роман молча ел предложенную ему пищу. Лишь изредка ему задавал короткие вопросы наемник, который знал русский.
От шума, хохота, чужого языка и чужих лиц у Романа закружилась голова. Он поймал взглядом Алексея и обратился к нему:
— Я выйду. Голова что-то.
— Выйди! Кстати, дождь прекратился. Лови момент.
Роман поднялся и случайно перехватил вопрошающий взгляд наемника, которого Алексей называл Вольдемаром.
— Не волнуйся! — бросил ему Вязигин.
Тот в ответ дернул плечом, мол, мне-то что.
Роман вышел во двор, истоптанный множеством ног.
«Интересно, — подумал он, — каким образом наемники добрались сюда? Наверное, на лодках…»
Уманцев подошел к сараю и прислонился к стене. Ему опять захотелось спать. Но теперь придется ждать, пока утихомирятся непрошенные гости. «Лучше, конечно, было бы с ними вообще не встречаться. Хорошо, что Алексей успел шепнуть мне, как следует отвечать на вопросы. Иначе спросонья я попал бы впросак».
— А я вам говорю, до побережья осталось не более двух с половиной дней пути.
— Ну и что? Мы можем заблудиться в этих дебрях…
Роман оцепенел. Ему показалось, что он сходит с ума.
«А что? Последствия от тропической лихорадки могут быть самыми непредсказуемыми. Вот мне стали слышаться какие-то голоса».
— Не собьемся! — тем временем продолжался диалог между неизвестными.
— А если?
— Нет, послушайте, — вмешался еще один голос. — Зачем они брали нас в плен? Только для обмена. Ведь могли бы, — голос задрожал, — как и тех… сжечь.
Воцарилось тягостное молчание.
— От этих зверей дождешься, чтобы они обменяли нас на своих, — вновь стал возражать начавший разговор. — Поймите, сейчас самое время. И потом, вдруг они наткнутся на части правительственных войск? Нас тут же перестреляют. Этот Вольдемар — самый настоящий садист. Лично я уверен, что он тащит нас за собой только для того, чтобы устроить торжественное сожжение на потребу белоэмигрантских недобитков.
— Сергей прав! Надо бежать, — отозвался кто-то. — Тем более, что они сами устали и ослабили наблюдение за нами. Надо дождаться, когда они уснут и бежать. Мы же сможем добраться до лодок. Течение быстрое, пока они проснутся, мы будем уже далеко. А как известно, все реки впадают в океан.
— Хорошо! Но как в кромешной темноте мы выберемся к реке?
— Но тут же совсем недалеко. Всего метров пятьсот…
Уманцев с трудом пришел в себя.
«Черт возьми, да ведь это же наши, с «Катоки»! Значит, и я могу бежать с ними?! Да, но мне-то это зачем? Меня Алексей обещал довести почти до самого побережья. К чему мне рисковать? Пусть бегут без меня! — решил Роман и собрался уже уйти, чтобы не столкнуться с товарищами и избежать расспросов. Но его остановил очень знакомый голос. — Да это Торопков! — едва не воскликнул от изумления Уманцев. — Лучше бы его сожгли вместо кого-то другого».
— Вот, говорил я Бедову. Сообщал в Москву, чтобы отозвали этого подонка Варичева и дружка его Уманцева. Как только они уехали с алмазами, так тотчас на нас напали УНИТовцы. Это они навели. Рассказали, сколько охранников в городке, сколько на трубке. Сволочи!
— Не болтай, лучше выпутывайся побыстрее. И потом, может, их тоже убили.
— Да, конечно, держи карман шире! Сколько раз отвозили алмазы на аэродром и все было в порядке. А как только эти поехали!.. Ну ничего, я в Москве все расскажу. Все! Выведут их на чистую воду.
Кто-то не удержался от смеха:
— Руки коротки. Где ты их сыщешь?
— Ничего, сыщут. Вон, Троцкого, где отыскали! И эти гады ответят перед советским законом. А если не они, то их дети.
— Черт, ничего не получается. Сегодня этот гад Вольдемар связал нас каким-то чересчур мудреным способом, — пыхтя, пробормотал кто-то.
Уманцев ошалел от услышанного. И даже не сразу смог собраться с мыслями.
«Если они не сбегут сегодня ночью, завтра утром они увидят меня и изобличат как предателя. Тогда Вольдемар сразу сообразит, что никакой я не литовец, и я окажусь меж двух огней. Что же делать?» — по спине Уманцева потекли ручьи пота. Надо было немедленно принять единственно правильное решение.
Он принялся кусать ногти, губы, тереть виски. Отчаяние накатило на него волной и, казалось, уже погребло его в своих темных водах. Но острым лучом мелькнула рискованная мысль. Пригнувшись, Уманцев подобрался к накрытой брезентом поклаже наемников. Свет от фонарей, горящих в доме, немного освещал двор. Найти туго скрученную веревку было делом нескольких минут. Отрезав от нее приблизительно метр, он затем еще перерезал его пополам и крепко обвязал свои запястья, мысленно твердя:
«Только бы никто не вышел! Господи, только бы никто не вышел!..»
Посматривая на дом, Роман тихонько вернулся к сараю. Дождался первой произнесенной вслух фразы и воскликнул:
— Кто здесь?!
Ответа не последовало. Видно, что сидевшие в сарае были несказанно удивлены и напуганы. Наконец кто-то отважился и сам спросил в ответ:
— А ты кто?
— Я советский человек. Меня взяли в плен, — Роман вынул из кармана прихваченную из поклажи наемников зажигалку и осветил сарай.
— Да это же Уманцев! — тихо вскрикнул Торопков и, заметив на его запястьях болтающиеся концы веревок, ничего более не добавил.
— Товарищи! — в свою очередь сдавленным от переполнявших его чувств голосом, вскричал Роман. — Товарищи!
— Ты как здесь оказался? — придя в себя, приступил к нему Торопков.
— Да подожди, ты! — кто-то попытался его осадить. — Не время!
— Меня взяли в плен. И вас, как вижу, тоже. Но как такое могло случиться? Вы, наверное, отправились искать нас с Андреем?
— Отправились, — не дав никому открыть рта, ответил Торопков. — А где Андрей?
Уманцев опустил голову и проговорил:
— Андрей убит. Разве вы не наткнулись на нашу машину и трупы охранников?
— Нет, мы попали в плен раньше, — с недоверием глядя на Уманцева, заметил Торопков.
— Да ну тебя, — один из пятерых пленников толкнул Торопкова в плечо.
— Что мы тратим время на болтовню! У тебя есть нож? — спросил он Романа.
— Да!
— Так перережь скорее нам веревки и айда к реке.
Уманцев вынул из кармана складной нож, перерезал у него веревки на руках и ногах.