Свет, проходящий сквозь толщу воды, на расстоянии двадцати метров слабеет в десять раз, а на пятидесяти — в сто. Поэтому никакие мощные прожекторы не смогли бы преодолеть этот сумрак. «Наутилус» неминуемо был бы слеп. Слишком легко (конечно, лишь с точки зрения современной техники) Жюль Верн разрешает проблему энергии, приводящей в движение его чудесный корабль. Невозможно представить себе спуск на глубину двенадцати километров, который проделал капитан Немо: столб воды неминуемо раздавил бы его корабль… Но без всего этого, вероятно, не было бы самого романа!
Нет, Жюль Верн не был романистом-прорицателем, писателем-пророком, создавшим свой фантастический подводный корабль задолго до рождения реальных подводных лодок. Он не был пролагателем новых путей в науке, но он стоял в центре самых передовых научных идей своего века и, что важнее всего, умел видеть науку и технику не застывшими, но в тенденциях развития, которые он понимал лучше, чем многие его современники.
Самые удивительные изобретения Жюля Верна созданы вовсе не его необычайной фантазией, но взяты им из действительности: они лишь
дальнейшее смелое и вдохновенное развитие тех идей, которые уже существовали в его время в замыслах, проектах, чертежах. Именно поэтому так реальны подробности его романов, несмотря на фантастическую обстановку.
Конечно, за истекшее столетие наука неизмеримо выросла: были открыты новые, неведомые раньше области. То, что во времена Жюля Верна было страной Неизвестного, ныне воплотилось в величественные здания научно-исследовательских институтов и лабораторий. Жюль Верн был одним из самых образованных людей своего времени, но он был сыном своего века, и поэтому так легко критиковать его тем, кто не понимает художественного замысла его романов, — вспомним цепь намеренных ошибок в романе «Таинственный остров».
Научная фантастика только тогда и сильна, когда, выражая идеи своего века, видит их уже воплощенными в действительность. Но писатель не может указать пути конструктору к конечной цели, которую он сам увидел в воображении уже ожившей. Торопясь в будущее, писатель поневоле перескакивает через какие-то этапы работы инженера, как прием вводит фантастические и даже совсем «ненаучные» подробности, чтобы сконцентрировать в смелом художественном образе мечту своего времени.
Строго разбирая роман «Пять недель на воздушном шаре», можно было бы, конечно, указать: разложение воды требует такого расхода электроэнергии, что самая сильная батарея не сможет сдвинуть шар с места. На это можно возразить, что в ту эпоху, когда писался роман, идея сохранения энергии не имела еще той ясности и всеобщности, какую приобрела в наши дни, что Жюль Верн был вполне на уровне научных знаний своего века… Но весь этот спор, по счастью, не имеет никакого отношения к замыслу писателя.
Жюль Верн мог, в соответствии с идеями своего времени, недооценить несоответствие затраченной и полученной энергии, но мог также и просто умолчать об этом несоответствии. Важно было то, что он сумел загипнотизировать читателей и заставить их поверить в его мечту. А что это так — доказывает жизнь К. Э. Циолковского, который не раз признавался в том, что многие его собственные идеи рождены под влиянием идей Жюля Верна.
Верил ли сам Жюль Верн в то, что в глубинах Земли обитают давно вымершие животные, что по подземным переходам можно проникнуть к самому центру планеты? Очень и очень сомнительно. Неужели он не знал, что люди, заключенные в пустотелом ядре, не смогут выдержать толчка при выстреле? Поверим диплому консультанта Жюля Верна по этой книге профессора Гарсе, который не мог этого не знать. Но тогда, значит, Жюль Верн сознательно допустил в своих романах такие грубые, с точки зрения науки, промахи и просчеты?
Да, предположение, что внутри Земля полая, ошибочно. Но достаточно принять эту гипотезу, и постепенно, шаг за шагом, с железной убедительностью перед читателем разворачивается фантастическая картина скрытой жизни нашей планеты.
Да, артиллерийский снаряд — плохой межпланетный корабль. Но для середины XIX века это единственное средство преодолеть тяжкое ярмо земного тяготения. А когда мы выходим на космический простор — какой необычайный мир открывается нашему несовершенному зрению! Какие тайны природы становятся ясными пытливому уму!