| The 6th of July, about three o'clock in the afternoon, the Abraham Lincoln, at fifteen miles to the south, doubled the solitary island, this lost rock at the extremity of the American continent, to which some Dutch sailors gave the name of their native town, Cape Horn. The course was taken towards the north-west, and the next day the screw of the frigate was at last beating the waters of the Pacific. | Шестого июля, около трех часов пополудни, "Авраам Линкольн" обогнул в пятнадцати милях к югу тот уединенный остров, ту скалу на оконечности Южной Америки, которую голландские моряки назвали, в честь своего родного города, мысом Горн. Обогнув мыс Горн, мы взяли курс на северо-запад, и на другое утро винт фрегата рассекал воды Тихого океана. |
| "Keep your eyes open!" called out the sailors. | "Гляди в оба! Гляди в оба!" - говорили друг другу матросы "Авраама Линкольна". |
| And they were opened widely. Both eyes and glasses, a little dazzled, it is true, by the prospect of two thousand dollars, had not an instant's repose. | И они действительно смотрели во все глаза. Награда в две тысячи долларов прельщала каждого. И глаза и зрительные трубы не знали ни минуты покоя! И днем и ночью пристально вглядывались в поверхность океана; и люди, страдающие никталопией, имели вдвое больше шансов получить премию, потому что в темноте они отлично видели. |
| I myself, for whom money had no charms, was not the least attentive on board. Giving but few minutes to my meals, but a few hours to sleep, indifferent to either rain or sunshine, I did not leave the poop of the vessel. Now leaning on the netting of the forecastle, now on the taffrail, I devoured with eagerness the soft foam which whitened the sea as far as the eye could reach; and how often have I shared the emotion of the majority of the crew, when some capricious whale raised its black back above the waves! The poop of the vessel was crowded on a moment. The cabins poured forth a torrent of sailors and officers, each with heaving breast and troubled eye watching the course of the cetacean. I looked and looked till I was nearly blind, whilst Conseil kept repeating in a calm voice: | Премия не прельщала меня, но тем не менее я внимательно вглядывался в море. Наскоро обедал, тревожно спал. И, несмотря на палящий зной, несмотря на проливные дожди, не уходил с палубы. То перегнувшись через борт на баке, то опершись о поручни на шканцах, я жадно впивался глазами в вспененные гребни бурунов, исчертивших морскую ширь до самого горизонта! И сколько раз приходилось мне волноваться вместе с экипажем, стоило из воды выступить черной спине кита! Валили валом матросы на палубу. Затаив дыхание, напрягая зрение, вся команда следила за животным. Я тоже смотрел, смотрел, рискуя повредить сетчатку, ослепнуть! Флегматичный Консель неизменно говорил: |
| "If, sir, you would not squint so much, you would see better!" | - Господин профессор видел бы много лучше, если бы меньше утруждал глаза! |
| But vain excitement! The Abraham Lincoln checked its speed and made for the animal signalled, a simple whale, or common cachalot, which soon disappeared amidst a storm of abuse. | Но напрасны были наши треволнения! Случалось, "Авраам Линкольн", лавируя, чуть ли не вплотную подходил к выслеженному животному. Но оказывалось, это был обыкновенный кит или кашалот, который пускался в бегство при криках взбешенной команды. |
| But the weather was good. The voyage was being accomplished under the most favourable auspices. It was then the bad season in Australia, the July of that zone corresponding to our January in Europe, but the sea was beautiful and easily scanned round a vast circumference. | Погода стояла прекрасная. Плавание проходило при благоприятных условиях, хотя время года было самое дождливое, потому что в Южном полушарии июль соответствует нашему европейскому январю; море было спокойное, видимость отличная. Нед Ленд по-прежнему относился скептически к нашим тревогам. Он демонстративно не выходил на палубу в часы, свободные от вахты. А между тем удивительная острота его зрения могла бы сослужить большую службу! Но упрямый канадец из двенадцати часов предпочитал восемь проводить в своей каюте за книжкой или просто валяться на койке. Сотни раз я упрекал его в равнодушии. - Ба, господин профессор! - отвечал он. - Да если б эта тварь и существовала, много ли у нас шансов выследить ее? Ведь мы гоняемся за зверем наудачу, не так ли? Говорят, что видели это пресловутое животное в северных водах Тихого океана? Положим. Так ведь с той поры прошло два месяца, а судя по нраву вашего нарвала, он не любит киснуть на месте! Вы ж сами говорите: "Одарено, мол, необыкновенной быстротой движения!" А вы знаете лучше меня, господин профессор, что природа ничего не создает без цели. И она не одарила бы животное, ленивое по натуре, резвостью движений. А стало быть, если наше животное и существует, оно уже далеко отсюда! Все это так! Мы шли наудачу. Но что было делать? Шансы на встречу с нарвалом все уменьшались. И все же никто не сомневался в успехе, и ни один матрос не стал бы биться об заклад насчет факта существования животного и скорой встречи с ним. |
| The 20th of July, the tropic of Capricorn was cut by 105d of longitude, and the 27th of the same month we crossed the Equator on the 110th meridian. This passed, the frigate took a more decided westerly direction, and scoured the central waters of the Pacific. Commander Farragut thought, and with reason, that it was better to remain in deep water, and keep clear of continents or islands, which the beast itself seemed to shun (perhaps because there was not enough water for him! suggested the greater part of the crew). The frigate passed at some distance from the Marquesas and the Sandwich Islands, crossed the tropic of Cancer, and made for the China Seas. We were on the theatre of the last diversions of the monster: and, to say truth, we no longer LIVED on board. The entire ship's crew were undergoing a nervous excitement, of which I can give no idea: they could not eat, they could not sleep-twenty times a day, a misconception or an optical illusion of some sailor seated on the taffrail, would cause dreadful perspirations, and these emotions, twenty times repeated, kept us in a state of excitement so violent that a reaction was unavoidable.
|