Однако к чести «Авраама Линкольна» надо сказать, что судно боролось с неустанным напряжением. Я не ошибусь, если определю расстояние, пройденное им в этот злосчастный день, 6 ноября, не менее чем в пятьсот километров. Но вот наступила ночь и окутала мраком волнующийся океан.
В эту минуту я считал, что наше преследование окончилось и что мы более уже не увидим это фантастическое животное. Но я ошибся. Было без десяти минут одиннадцать вечера, когда в трех милях от фрегата снова показался электрический свет, такой же чистый и такой же интенсивный, как накануне.
Нарвал, как казалось, оставался неподвижен. Вероятно, утомленный погоней, он спал, убаюкиваемый ритмичной качкой. Представлялся удобный случай, которым капитан Фаррагут решил воспользоваться.
Он отдал приказания. «Авраам Линкольн» стал держать слабые пары и осторожно продвигался вперед, чтобы не разбудить своего противника. Нередко случается встречать в открытом океане спящих глубоким сном китов, которых можно тогда успешно атаковать; сам Нед Ленд не одному из них всадил гарпун во время его безмятежного сна. И когда он снова занял свое место на ватерштаге, фрегат приближался почти без шума, остановив машину в двух кабельтовых от животного, продолжая идти вперед по инерции. На палубе царила глубокая тишина. Мы находились не далее ста футов от светящегося овала, сильный свет которого слепил глаза.
В эту минуту, склонившись над перилами, я увидел над собой Неда Ленда, уцепившегося одной рукой за мартинган, а другой потрясающего своим ужасным гарпуном. Не более двадцати футов отделяло его от неподвижного животного.
Вдруг рука его быстро вытянулась — и гарпун был пущен. Послышался металлический звук, словно гарпун ударился о твердое тело. Электрический свет мгновенно погас, и два огромных водяных столба обрушились на палубу фрегата, опрокидывая людей, ломая мачты.
Фрегат получил страшный удар; я был выброшен через перила в море.
Глава VII
КИТ НЕИЗВЕСТНОЙ ПОРОДЫ
Несмотря на то что я был ошеломлен неожиданным падением, у меня отчетливо сохранились испытанные мною ощущения.
Я был увлечен на глубину приблизительно футов двадцати. Я хороший пловец, хотя не имею притязания соперничать с такими знаменитыми пловцами, как Байрон и Эдгар По, и это ныряние не заставило меня потерять голову. Два сильных удара ногами — и я поднялся на поверхность воды.
Моей первой мыслью было — отыскать глазами фрегат. Заметил ли экипаж мое отсутствие, приняты ли меры капитаном Фаррагутом для моего спасения? Могу ли я надеяться на спасение?
Кругом была полная тьма. Я смутно видел какую-то темную массу, уходившую по направлению к востоку, ее сторожевые огни гасли в отдалении. Это был фрегат. Я считал себя погибшим.
— Ко мне, ко мне! — кричал я, стараясь плыть по направлению к «Аврааму Линкольну».
Одежда меня сильно стесняла. Намокнув, она прилипала к телу и парализовывала мои движения. Меня тянуло ко дну. Я задыхался.
— Спасите! — крикнул я.
Это был мой последний крик. Я начал захлебываться, выбиваясь из сил, чтобы остаться на воде, и вскоре стал тонуть…
Вдруг чья-то сильная рука схватила меня за платье и вытащила на поверхность воды, и я услыхал — да, я услыхал — следующие слова, раздававшиеся над моим ухом.
— Если господин захочет опираться на мое плечо, ему будет гораздо легче плыть.
Я схватил одной рукой руку преданного мне Конселя.
— Это ты, — проговорил я, — это ты?
— Я самый, — ответил Консель, — я весь в вашем распоряжении.
— Ты был выброшен в воду вместе со мной, в то время когда фрегат получил удар?
— Нет, но как ваш слуга я последовал за вами.
Честный слуга считал это своей обязанностью.
— Что с фрегатом? — спросил я.
— С фрегатом, — повторил Консель, поворачиваясь на спину, — господин может более не рассчитывать на него.
— Что ты говоришь?
— Я говорю, что в тот момент, когда я бросился в море, я слышал, как матросы кричали: винт и руль разбиты.
— Разбиты?
— Да, вероятно, разломаны зубом этого гиганта. Я полагаю, что это первое крушение, которое пришлось испытать «Аврааму Линкольну». Но, на наше несчастье, фрегат теперь — жертва волн.
— Тогда мы погибли!
— Очень возможно, — ответил совершенно спокойно Консель. — Но во всяком случае, в нашем распоряжении несколько часов, а в это время многое можно сделать.
Невозмутимое хладнокровие Конселя меня ободрило. Я стал напрягать последние силы и плыл быстро, но главным образом из-за намокшей одежды, которая стесняла движения, меня тянуло ко дну, как свинцовое ядро; я вскоре сильно утомился и еле-еле мог держаться на воде. Это не ускользнуло от внимания Конселя.