– Я стану архитектором, буду строить маленькие домики, прочные, красивые, простые и уютные, как мой там, в горах, которые мне пришлось покинуть.
Так он решил для себя, и с тех пор изо всех сил пытался воплотить свою мечту: учился методично, сосредоточенно и успешно, закончил школу, естественно-научный колледж и университет, с отличием защитив диплом о тёплых объятиях, которыми дом должен встречать каждого, кто в нём живёт. Если вкратце, никаких заиндевелых мраморных катакомб и прочей показухи – только дерево, лучше всего лиственница, выросшая на каменистой почве и спиленная при убывающей луне, а если камень, то лишь для фундамента, не более того. Защитившись, Мирко открыл студию и стал проектировать дома, как в своей родной деревне. Да так ни одного и не продал: клиенты, особенно богатые, предпочитали катакомбы, а не уютные домики. Но Мирко не сдался. Рискуя в случае неудачи прикрыть лавочку, он продолжал делать проекты безумно простые, а потому добротные и практичные. Его лозунгом было: «Маленькие, основательные, ни единой скучной детали».
– Дома должны быть надёжными, – говорил он, стараясь убедить клиентов. Не в том смысле, что им придётся выдерживать землетрясения, бури или ураганы: имелось в виду благополучие, которым должен дышать дом. Именно такими были или должны были стать дома Мирко – тёплые жилища, которые не надоедают, а, напротив, порождают желание остаться в них надолго.
Его считали дураком, особенно когда в самый разгар неудач, разочарований и отсутствия заказов он открыл ещё одну студию – в Милане.
– Рисковые парни неудач не боятся, – заявлял он.
А ведь на дворе стояли восьмидесятые, когда повсюду царил яростный бетон и Милан можно было выпить[9]: о дереве, камне и трезвом расчёте говорили тогда только безумцы.
Коллеги ёрничали, подкалывали:
– Сдохнешь с голоду!
– Дома не должны предавать хозяев, – бесстрашно отвечал он. – Они должны излучать надёжность. Даже через века тот, кто входит в такой дом, должен чувствовать себя уверенно. Дом не может прокиснуть, как йогурт, иначе проект, считай, изначально провальный.
Несмотря на непрестанное, словно у лосося, движение против течения цементного потока, ему удалось-таки построить парочку простых домов– по большей части, на окраине Турина, на холмах, но один – всё же на дальних подступах к Милану, который Мирко и собирался выпить. Теперь он мог свести концы с концами, что само по себе было победой.
Пока Мирко удалось извлечь из своей работы кое-какую прибыль, прошли годы. Потихоньку-полегоньку он превратился в суперзвезду, способную возводить даже соборы, и смог обратить на себя внимание. Отдельные богатеи, уставшие и отупевшие от роскоши, наконец открыли глаза и проинтуичили, или, проще говоря, унюхали кризис за несколько лет до его начала. Всё необходимое у них уже было: лисье чутьё, сообразительность, деньги, которые можно потратить, и время на раздумье. А ещё им было до смерти скучно.
«Никто так не томим скукой, как богачи, ибо деньги покупают время, а время имеет свойство повторяться», – утверждал Иосиф Бродский.
Итак, эти люди, богачи, стали сами искать Мирко, чтобы поручить ему строительство его любимых добротных крестьянских домишек. Таким образом за несколько лет он сам разбогател – и заскучал. А у людей чувствительных скука часто вызывает ностальгию. Мирко снова и снова принимался размышлять о родном городе, о домике, где родился сорок пять лет назад: он упорно копировал этот проект, повсюду предлагал его, и тот наконец окупился. Опять же, эти мысли навевали приятные воспоминания. Где-то там, в горном краю, Мирко ждал надёжный дом. Он знал это и хотел увидеть снова.
9
От популярного рекламного слогана «Milano da bere» («Выпей Милан»). В переносном смысле означает эпоху максимального расцвета экономики и моды в Милане 80-х.