А через некоторое время почтальон доставил ему роковое предписание об уплате штрафа, и не маленького: семьсот двадцать семь тысяч восемьсот лир. Карло совсем пал духом. Вскрыв конверт, он вздрогнул и побледнел. Ноябрь уже подходил к концу, холодало. Братьев запасли на зиму дров, пару свисавших с потолка колбас, немного муки и сыра. Печь дышала жаром, отчего в кухне вечно запотевали стекла, покрываясь поутру морозными узорами. Фульвио дремал на лавке, подложив под голову куртку. Карло же всё расхаживал вокруг стола, расстроенный и подавленный: это предписание стало для него весьма неожиданным и неприятным. В конце концов его болезненное сопение разбудило Фульвио.
– Эй, Карло! Что это у тебя? – пробормотал он, проснувшись и хлопнув брата по плечу. Глаза у него были красные, как у совы, и слегка навыкате, словно у раздавленного фурой барсука.
– Штраф пришёл.
– Что за штраф?
– Да за ту серну, помнишь?
– Что ещё за серна? Не знаю ничего ни о какой серне, отвали уже и дай поспать.
Он повернулся на другой бок, уткнулся носом в куртку и замолчал. Но Карло не сдавался:
– Вот он штраф, Фульвио! Целая куча денег, семьсот с хвостиком тысяч, и придётся платить.
Брат, закашлявшись, оглядел его совершенно пустыми после выпитой бутыли вина глазами. Проштрафившийся Карло не успокаивался:
– Что же нам делать? Не заплатим – проблем не оберёшься, ещё в тюрягу упекут...
– Эти могут! – проворчал его близнец, снова отвернувшись к стене.
Карло заковыристо выругался.
– Не говори так, – закричал он. – Это тебе не шуточки, всё серьёзно, придётся как-то платить!
Фульвио заторможенно, словно в замедленной съёмке, спустил ноги на пол, поднялся и буркнул:
– Дай глянуть.
Взяв предписание, он, не прочтя ни строки, скомкал лист, приоткрыл печную заслонку и, бросив бумагу туда, снова её закрыл.
– Ну вот, оплачено, - произнёс он, обернувшись к брату.
– Это всё из-за тебя! Да-да, вот увидишь, что теперь будет! – заскулил ошеломлённый Карло.
Нытье и причитания продолжались довольно долго, но Фульвио уже снова растянулся на лавке. С того момента почтальон регулярно приносил Карло новые предписания. Формулировка всегда оставалась без изменений, зато цифру накопившиеся пени непрерывно увеличивали. Карло всякий раз вздрагивал, а Фульвио бросал предписание в печь. В какой-то момент сумма перевалила за миллион лир.
И вот майским утром в деревне объявились сборщики долгов – два прилично одетых синьора. Повсюду распевали кукушки, в позвонки горного хребта барабанило своими лучами солнце, а небо сияло, будто начищенный таз. Не самый удачный день, чтобы капать людям на мозги. Но налоговым инспекторам и прочим надоедалам до лучших дней в году дела нет.
Братья оказались дома. Незваные гости постучали. Карло открыл дверь и впустил их. Ante litteram[11] современных коллекторских агентств, осмотревшись, как можно аккуратнее изложили цель своего визита. Фульвио нацелил себе стаканчик вина и, не глядя на брата, буркнул:
– Ну что, ты их грохнешь или я?
Но сборщики долгов явно были не из тех, кто ради чужих денег пойдёт на самоубийство!
– Не шутите так, – сказал первый, – я всё-таки представляю здесь государство. Не лезьте, я сам с ним поговорю.
– Ладно, – согласился Фульвио, залпом осушив стакан. Потом рыгнул и, уставившись на сборщиков, добавил: – Да вы располагайтесь, берите, что хотите, кроме разве что вот этого, - тут он схватил бутыль и пару раз отхлебнул из горла.
Увы, то, что взять с близнецов нечего, стало ясно сразу. Не считая лавки, печи и стульев, доме был пуст. Сборщики долгов поглядели наверху – тоже ничего. Кроме баррикады из плюшевых собачек и двух не заправленных вонючих постелей по углам столь же загаженных комнат, всё находилось в полнейшем запустении. Удивлённые и униженные, они снова спустились вниз, где царило напряжённое молчание. Фульвио сжимал в кулаке нож. Увидев старшего из сборщиков, он вскинул руку над головой и нанёс резкий удар. На стол с глухим стуком упала колбаса.
– Присаживайтесь, – сказал он, – перекусите, колбаса вкусная. У нас их две, одна вот, другая у вас над головами.
Делать нечего: непрошеным гостям пришлось сесть за стол. В благоговейной тишине двое несчастных принялись за колбасу. Близнецы больше налегали на вино. Но целью сборщиков была конфискация, и вернуться с пустыми руками они никак не могли.