Могло ли при таком накоплении талантливости не оказаться на стороне школы некоторых «успехов в отношении кредита и влияния»? Ведь и среди музыкальной публики есть люди интеллигентные.
Но, конечно, такие успехи и влияние не могли быть приятны какому из консерваторов, особенно Ларошу, который вообще и про всю-то новую европейскую музыку отзывался таким образом, что «с 20-х годов нашего столетия она не только не оказала успехов, но проявляет несомненное и сильное падение» («Русский вестник», 1869, июль). Как же должен он был смотреть на новых русских музыкантов? Конечно, только как на «дилетантов». И он это высказывал много раз в петербургской и московской печати. К этому он прибавлял: «В либерализме этих музыкантов для России не было никакой надобности».
Что касается до исполнения всех этих «ненужных либеральных созданий», то Серов уверял, в 1869 году, что «самый последний музыкант из водевильного оркестра продирижировал бы и „Героическую симфонию“ Бетховена, и „Реквием“ Моцарта лучше Балакирева, так как у оркестровых музыкантов есть в этом своя традиция, у Балакирева же нет собственного вкуса и разумения…» И это говорилось по поводу великих симфоний Бетховена, по поводу «Реквиема» Моцарта, всё созданий, к которым любовь, удивление, обожание у Балакирева, вместе со всеми его русскими товарищами по искусству, были безграничны! Впрочем, Серов сам себя и побивал собственными руками: не далее как через три недели, после всех этих клевет и гнусных напраслин, он писал в том же «Голосе» (1869, № 145), что «при большей образованности и большем беспристрастии Балакирев мог бы быть отличным дирижером».
Таким образом, опять, как в начале 60-х годов, среди непрерывных боев, нелюбви публики, нападков критики, неудач, но также и торжеств, проходила жизнь Бесплатной школы в конце 60-х годов. И члены школы очень хорошо понимали значение Балакирева и сознавали то, чем все они ему обязаны. Это они выразили ему 30 мая 1869 года на торжественном собрании в зале городской думы. Балакиреву были поднесены адрес, серебряный венок и серебряная группа, и при этом, у подножия бюста Глинки, поставленного, по поводу Троицына дня, на думском столе, под аркою из березок, было произнесено несколько речей, живо характеризующих отношения Бесплатной школы к ее директору.
Один из главных членов совета, М. В. Соловьев, сказал, между прочим:
«…Несмотря на ограниченность средств школы, несмотря на очень хорошо известные всем нам действия враждебной нам партии, не раз находившие себе выражение и в печати, ваши редкие музыкальные способности и громадная энергия вывели школу на тот национальный, самостоятельный путь, который составляет истинную задачу нашей школы, и поставили ее, без всякого сравнения, выше остальных петербургских музыкальных учреждений, несмотря на то, что эти последние обладают гораздо большими финансовыми и другими средствами для своей поддержки… С тех пор, как Бесплатная школа находится под вашим управлением, мы с каждым годом все более уважаем вас, как директора школы и высокоталантливого капельмейстера…»