— Вы кончили? — освѣдомился фопографъ. — Я записалъ все до послѣдняго слова…
— Ахъ ты Господи! — вскричала внезапно, испугавшись, г-жа Лакомбъ. — Этотъ негодяй все записалъ. Что я надѣлала? Мнѣ и въ голову не пришло, что онъ не только говоритъ, но и записываетъ… Теперь онъ повторитъ все, что я сказала. Это чистое предательство!.. Право не знаю, что теперь и дѣлать! Какъ зачеркнуть теперь написанное? Ахъ ты, мерзкая негодная машина! Погоди-же, я тебя проведу! «Ао! Мой котѣлъ вамъ сказайтъ… Мой аглицкой дамъ, мистриссъ Арабелла Гогсонъ изъ Бирмингемъ, выражайтъ сердечна свой восторкъ отъ знаменита Филлоксъ Лоррисъ…»
Порывшись съ лихорадочной поспѣшностью въ редикюльчикѣ, который держала въ рукахъ, г-жа Лакомбъ вытащила оттуда вышивку для туфель, предназначавшуюся въ подарокъ ея супругу, и положила ее на фонографъ.
— Мой самъ шиль два туфля къ сей великъ челавѣкъ… Сказывайтъ пожалуй, что мой зовутъ мистриссъ… Однако, попала-же я въ просакъ! Вѣдь къ фонографу-то придѣлана у него маленькая фотографическая камера! Съ каждаго гостя снимаютъ портретъ! Теперь я здѣсь увѣковѣчена… Тутъ ужь ничего не подѣлаешь. Остается только спастиеь бѣгствомъ. — Она направилась было къ дверямъ, но поспѣшила вернуться.
— Я-бы завершила свою невѣжливость, если-бъ ушла не прощаясь. Что подумали-бы тогда про меня? — сказала она вполголоса и затѣмъ, нагнувшись къ фонографу, громко добавила — считаю для себя честью и счастіемъ, что имѣла удовольствіе бесѣдовать хоть мгновенье со знаменитымъ Филоксеномъ Лоррисомъ, несмотря на то, что бесѣда эта неоднократно прерывалась дерзкими выходками надоѣдливой англичанки. Имѣю честь откланяться великому человѣку и выразить ему глубочайшее мое почтеніе.
— Имѣю честь кланяться. Прощайте, сударыня! — отвѣчалъ фонографъ.
Г-жа Лакомбъ, которую было не такъ-то легко сбить съ позиціи, вернулась въ Лаутербрунненъ очень взволнованная и не сочла нужнымъ хвастаться своими похожденіями.
Нѣсколько времени спустя Эстеллѣ пришлось держать государственный экзаменъ на чинъ инженера. Она нисколько не боялась теперь этого повѣрочнаго испытанія, такъ какъ прекрасно къ нему подготовилась. Благодаря совѣтамъ Жоржа Лорриса, а также полученнымъ отъ него фонографическимъ лекціямъ и замѣткамъ, она превосходно усвоила себѣ рѣшительно все, о чемъ можно было спросить ее на экзаменѣ. Нимало не тревожась, Эстелла пріѣхала въ Цюрихъ и явилась вмѣстѣ съ прочими кандидатами и кандидатками въ университетъ. Ободренная отличными отмѣтками на письменномъ экзаменѣ, она предстала на словесное испытаніе безъ особенно усиленнаго сердцебіенія.
При первыхъ, однако, вопросахъ, обращенныхъ къ ней съ высоты величественныхъ бѣлыхъ галстуховъ ея судей, Эстелла какъ-то разомъ утратила непривычное, искусственное свое самообладаніе. Она то краснѣла, то блѣдиѣла, взглянула сперва вверхъ, а потомъ потупила глазки и совсѣмъ смѣшалась, но сдѣлавъ надъ собой энергическое усиліе всетаки начала отвѣчать. Оказалось, однако, что все, выученное ею такъ добросовѣетно, перепуталось у ней теперь вдругъ въ головѣ. Изъ ея знаній образовался какой-то безпорядочный хаосъ, такъ что она на всѣ вопросы отвѣчала совершенно невпопадъ. Вх результатѣ получилась полнѣйшая катастрофа. Плоды всѣхъ трудовъ Эстеллы пропали даромъ. На устномъ государственномъ экзаменѣ она получила сллошь и рядомъ нули, и экзаменная коммиссія единодушно прокатила ее на вороныхъ.
Бѣдная дѣвушка пришла въ величайшее отчаяніе и такъ растерялась, что совершенно забыла о предварительномь своемъ соглашеніи съ мамашей. Г-жа Лакомбъ, заранѣе увѣренная въ успѣхѣ дочери, рѣшила заѣхать за ней въ Цюрихъ.
Вмѣсто того Эстелла наняла первый попавшійся ей воздушный кабріолетъ и, вернувшись къ себѣ въ Лаутербрунненъ, поручіла фонографу въ гостиной сообщить родителямъ о неудачѣ, а сама заперлась у себя въ комнатѣ, чтобъ выплакать тамъ горе.
Она грустила и плакала уже около получаса, когда вдругъ раздался призывный звонокъ телефоноскопа. Эстелла poбко и неохотно установили сообщеніе между своимъ аппаратомъ и главной станціей.
— Кто бы это могъ быть? — спрашивала она себя, утирая раскраснѣвшіеся глазки. — Если кто-нибудь изъ знакомыхъ освѣдомляется о результатахъ моего экзамена, я объясню, что не принимаю и предложу обратиться за болѣе обстоятельными свѣдѣніями къ мамашѣ.
— Это я, Жоржъ Лоррисъ! — сказалъ телефоноскопъ.
Дѣвушка нажала кнопку, и на теле-пластинкѣ появился Жоржъ Лоррисъ.