И все еще не веря в гибель друга, он позвал:
– Ося! Ося, мля!.. ты где? Понос что ли прошиб от кисломолочных продуктов?..
– Похоже, он ранен, товарищ капитан! – донеслось будто издалека. Но тут же кто-то тронул за плечо – обернувшись, Артур увидел Игнатова. Показывая в сторону, тот прокричал громче: – Осишвили ранен, товарищ капитан!
– Где он? – облегченно вздохнул Дорохов. Затем встал и, покачиваясь, двинулся, куда указывал сержант…
Приятель лежал под угловатым обломком скалы, метрах в десяти-двенадцати; рядом – в трех шагах, зияла воронка от разрыва ракеты. Вероятно, огромный камень спас от осколков, но не уберег от сильнейшей контузии. Сашкины глаза были открыты, из ушей текла кровь…
Слава богу – вроде, жив!.. Сердце восстановило нормальный ритм; присев возле него, Артур нащупал запястье. Вена, возле которой красовалась крохотная татуировка – буковка «О», слабо подрагивала, пульсировала…
Да, Оська был жив и даже слегка шевельнулся в ответ на прикосновение.
– Игнатов, проверь – как там остальные, – распорядился командир. – Свяжись с нашими, узнай скоро ли подойдут.
– Рация раздолбана…
– Что?
– Рация говорю, сломана, товарищ капитан! Я ее припрятал в камнях, да все одно осколком нутро разворотило.
– Мля… Ладно, подтяни сюда народ.
Вскоре вокруг командира собрались остатки группы. Из двадцати двух человек уцелели десять; двое из них, включая старшего лейтенанта Осишвили, были ранены.
– Значит так, – смачно сплюнув хрустевшие на зубах частички грунта, сказал Артур, – «духи» ушли, но на всякий случай надо подежурить тут до подхода наших. Двое потащат до дороги Степанова – он тяжелый, а я как-нибудь один управлюсь с Осишвили. Остальные остаются здесь. Старший – Игнатов. Вопросы?
– Все ясно, товарищ капитан, – отозвался понятливый сержант.
– Вот и ладненько. Отправлю раненных и вернусь. Парней еще наших предстоит отсюда забирать… – кивнул он на тела мертвых сослуживцев. – И будь повнимательнее, Игнатов! Хрен знает, что у них на уме – могут вернуться…
Тот километр от позиции у реки до проселочной дороги, что утром свежие спецназовцы преодолели за десять минут, теперь показался чудовищно длинной дистанцией. Два бойца тащили Степанова с наскоро перебинтованным плечом и наложенным на простреленное бедро жгутом; Дорохов, взвалив на спину товарища, медленно вышагивал следом…
Чем-то особенным внешность командира группы спецназа не отличалась. Обычный парень, каких в армии тысячи. Крепкая фигура среднего роста, коротко подстриженные и слегка выгоревшие на южном солнце волосы; типичное для европейской части России лицо с прямым носом, чуть полноватыми губами, высоким лбом и усталым взглядом светло-серых глаз. «Особых примет не имеет», – примерно так бы сказали о таком типаже в уголовном розыске.
Пожалуй, друг его Оська выглядел слегка поярче: смугловат, черноволос; повыше ростом, отчего казался худощавым; подвижен, улыбчив. И временами вспыльчив.
Скоро он пришел в сознание и даже пытался перебирать вялыми, ослабевшими ногами.
– Не кисло тебя приложило, – ворчал Артур, вытирая рукавом камуфляжки взмокший лоб. – Ничего, Ося, потерпи… Вот отлежишься пару-тройку дней и все будет путем. Потерпи, братан!.. А я сегодня же напьюсь – даю слово! И всем штабным машинам колеса кинжалом продырявлю! Козлы, гребанные!..
Братан один черт ничего не слышал, а из уст его срывались неразборчивые звуки, похожие на мычание недорезанного телка. Кажется, ему было жутко плохо, но по спецназовской привычке старлей все одно ощупывал свободной рукой пространство вокруг себя в неосознанных поисках утраченного в бою автомата…
Наконец, они добрались до пустынной дороги – те два бэтээра, на броне которых группа примчалась сюда в начале дня, сразу же спешно уехали в расположение пехотной части, дабы участвовать в переброске его подразделений.
– Тормознем первую же машину, – укладывая старлея на молодую травку, растущую по обочине, сказал капитан. – Как там Степанов?
– Крови потерял многовато. К тому же через час надо кратковременно снять жгут с бедра, – устало пояснил один из парней.
Они уселись рядом с раненными товарищами, закурили; помолчали, наслаждаясь легким ветерком и установившейся тишиной…
Минут через двадцать с той стороны, куда предстояло ехать, показался армейский «уазик», оставляющий за кормой клубы белесой пыли.
– Тормозим, – подхватывая автомат, обрадовался Артур.
Завидев преградивших дорогу троих вооруженных мужчин в пятнистой форме и с оружием в руках, водитель принял вправо и безропотно остановился. Держа оружие наготове, капитан подошел к машине, осторожно заглянул в салон…
Трое мужчин и одна женщина. Все чеченцы. Возраст от тридцати пяти до пятидесяти. На первый взгляд – обычные сельчане, мирные жители…
– В село возвращаемся. Из района, – словно предвидя вопрос, пояснил водитель. Речь была почти без акцента.
– Нам нужно отвезти двоих раненных в госпиталь, – сразу перешел к делу Дорохов.
– Не-е, командир, извини – не можем. Опаздываем! Дела у нас в селе…
– Это займет не более часа. Тридцать километров туда, тридцать обратно. Сохранность автомобиля гарантирую.
Водитель обернулся к соплеменникам, и что-то недовольно сказал по-чеченски. В ответ послышались громкие возмущенные возгласы…
– Ну, хорошо, тогда можешь вести машину сам. Согласен?
И опять в ответ чеченцы дружным хором не соглашались.
– А ну вылезай из машины! – не собираясь заниматься долгими уговорами, резко рванул дверцу Артур. – Никак не понимают по-человечески!..
Он отвлекся на покидавшего салон водилу; один из его бойцов – ефрейтор, контролировал правый борт УАЗа. Другой, вероятно, замешкался или не разглядел из-за крепкой фигуры командира, как сидящий слева на заднем сиденье чеченец поднял лежащий под ногами укороченный «калаш»…
Сзади прогремело подряд три выстрела. Именно они спасли от гибели Дорохова – автомат чеченца ойкнул один раз, и пуля прошла рядом с головой – обдала упругой волной левую щеку.
Капитан шарахнулся в сторону, одновременно оглядываясь: кто стрелял? На обочине, опираясь на локоть и держа в другой руке пистолет, пытался встать Оська. Тут же ефрейтор полоснул по правому борту. Чеченский водитель резво сунулся обратно в салон, да осел, выгнув спину – сам Артур, упав на колено, нажал на спусковой крючок автомата. Кажется, успел в этой секундной перепалке пальнуть и второй боец…
Вскинув левую ладонь, командир группы приказал прекратить стрельбу. Встал, подошел к машине, заглянул внутрь сквозь зиявшие в стекле дыры. Открыв левую заднюю дверцу, вырвал из рук мертвого мужчины оружие.
И зло процедил:
– Мля! Только один автомат… на четыре трупа. Теперь вони не оберешься.
– Три, товарищ капитан, – поправил ефрейтор, осматривавший салон с другой стороны. – Только три трупа, а женщина дышит. Ранена…
– Так, все, парни – за работу! – скомандовал Дорохов. – Этих, что отправились к Аллаху – на обочину. Осишвили, Степанова и чеченку повезу в госпиталь сам, а вы останетесь здесь до моего возвращения или подхода наших.
Они быстро перетащили на край дороги окровавленные тела; усадили рядом с женщиной Степанова. Слегка пришедший в себя старлей доковылял до «уазика» сам и устроился справа от водительского места.
– И вот что, парни, – тихо сказал Артур, прежде чем повернуть ключ в замке зажигания. – Если кто спросит – по машине вы не стреляли. Стрелял только я. Понятно?
– Понятно, – закивали бойцы.
– Но я думаю, до подобных вопросов дело не дойдет. Все, ждите…