Когда группу по перехвату нелегальных радиопередач перебросили из Японии в Шанхай, он лично отправился в порт встречать рейс пароходной компании из Кобе, которым она сюда прибыла. Радиоспециалисты проделали в Японии отличную работу, что преисполнило Вилли Штокмана удовлетворением и надеждой. Превосходство передовой немецкой техники над устаревшей японской рухлядью было еще раз недвусмысленно доказано. Новое изобретение, получившее название «пеленгатор», безошибочно локализовало точку, из которой вел передачу подпольный радиопередатчик токийской резидентуры «Рамзай» и, что бы там ни верещали японцы, именно оно положило конец шпионскому гнезду Рихарда Зорге… этого полунемца родом из Баку. Все, что осталось на долю японским органам безопасности, были технические подробности, завершающий этап — и свое дело они сделали как надо, этого у них не отнимешь. Теперь на повестку дня был поставлен Шанхай, а тут в эфире царил чудовищный хаос, мешанина из американских, советских, британских, французских и черт его знает каких еще шифрованных радиопередач. Нелегальных, понятное дело.
Все оборудование прибывшей из Токио команды помещалось в одном-единственном средней величины автофургоне с крупной эмблемой японской фирмы «Бушидо», производившей краски, тушь и другие материалы для рисования. Сама группа состояла из четверых берлинских радиоэкспертов и шофера, ефрейтора войск связи. На крыше фургона было смонтировано металлическое кольцо, иногда вызывавшее недоуменное любопытство прохожих, однако чаще всего его принимали за очередное рекламное чудачество японцев. К тому же, фургон покидал гараж шанхайской полиции только по ночам и выбирал место на узких, темных улочках где-нибудь на окраине. Медленное, едва уловимое вращение металлического кольца на его крыше мало кому бросалось в глаза.
В последние десять дней внимание спецгруппы было сосредоточено на районе, небрежно обведенном красным карандашом на потрепанной карте Шанхая. Толстая красная окружность охватывала угол улицы Шусань и Северной Сечуаньской дороги, где пересекались векторные прямые, тщательно вычислявшиеся экспертами каждый раз, когда в коротковолновом диапазоне тридцати двух метров начинала пищать морзянка. Передачи велись короткими сериями на чрезвычайно высокой скорости, после чего в эфире снова воцарялась тишина. Белый фургон «Бушидо» никогда даже близко не подъезжал к месту пересечения нанесенных на карту прямых, но его команда обошла район пешком и провела тщательную визуальную рекогносцировку местности.
Застройка в этом квартале состояла главным образом из многоэтажных жилых зданий, как и следовало ожидать — перенаселенных, а также из множества офисов, ресторанов, швейных и других мастерских, чайных, магазинов… Именно оттуда, из этого муравейника, велись шифрованные передачи!
Выяснение точного местонахождения радиста было задачей капитана Масааки Санеёси. Его люди — всегда в гражданском, всегда чрезвычайно корректные — обходили квартал дом за домом, расспрашивали старожилов, составляли исчерпывающий реестр как жителей, так и работников расположенных тут фирм, стараясь определить, нет ли среди них «пустышек», фальшивых фасадов для прикрытия. Уже все было описано, десятикратно проверено… но ни одной сколько-нибудь приемлемой гипотезы так и не возникло.
Как почти всегда в подобных обстоятельствах, ребус был решен чуть ли не случайно. Ключ к разгадке нащупали не крупные эксперты в области радиоперехвата, а начинающий техник по имени Вальтер Хаберле, выпускник мореходного училища в Бремене. Он специализировался в корабельной радиотехнике и здесь, в Шанхае, отвечал за профилактику приемной аппаратуры перехвата.
В поздние ночные часы фургон начал описывать суживающиеся концентрические круги вокруг интересовавшего группу места. Именно тогда молодой человек обратил внимание на расположенное в маленьком, зажатом между высокими зданиями китайском доме фотоателье «Агфа». На него произвела впечатление странная закономерность: каждый раз за минуту до выхода шифрограммы в эфир на крыше ателье гасли три неоновых иероглифа. Почти сразу после конца передачи неоновые символы снова начинали мигать в своем обычном круглосуточном ритме. И так — до следующей передачи. Опасаясь, что его поднимут на смех, Вальтер Хаберле не решился сразу доложить о своем открытии. Тем более, что в списке подлежавших расследованию предприятий — а их в квартале были сотни — в графе фотоателье «Агфа» тайная военная полиция Кэмпэйтай пометила: «А. Клайнбауэр. Немец. Благонадежен. Вне подозрений».