По правде сказать, Лорна уже пару недель силится вести себя разумно. К тому же отвечает по телефону, а это всегда служит признаком, что у нее появился мужчина и дела продвигаются. Началось это после того, как однажды я взяла трубку и сообщила ее тогдашнему приятелю, что она на минуточку выскочила к врачу за результатом анализа на хламидиоз. Не помню, зачем я это сделала. Чем-то она меня разозлила. Пока Лорна сообразила, с кем я говорю, он уже разъединился. Ничего страшного. Она перезвонила, объяснилась, все кончилось хорошо. В любом случае припоминаю, что через две недели он ее бросил. Можно было догадаться, когда она явилась с красными глазами и без макияжа, возобновив телефонную войну.
Лорна, конечно, болтает без умолку, и я вдруг сообразила, что уже около часа не слушаю, поэтому, как обычно, кивнула с улыбкой, притворно соглашаясь с пропущенным. Потом вижу: она встает, надевает пальто, значит, я, сама того не зная, согласилась отпустить ее на ленч, хотя первой была моя очередь. Замечательно. В любом случае час тишины и покоя.
Воспользовавшись передышкой, позвонила Зое на мобильник. Видно, она с подружками, потому что ни словом не выдала, что говорит с родной матерью.
— Привет…
— Привет, милая. Все в порядке?
— М-м-м… м-м-м.
Не совсем ясно, поэтому я перешла к сути дела:
— Ты сегодня Уильяма видела?
Осуществился ее самый жуткий кошмар. Неуправляемый младший братец очутился в той же самой школе, и я рассчитывала, что она будет за ним присматривать на переменах.
— Не-е-а, — протянула Зоя, возвращаясь к своим тринадцати годам и добавляя к слову две лишних гласных.
— Тогда, может, в столовой посмотришь?
В обществе Уильям даже близко не чувствует себя столь уверенно, как сестра. Он… как бы это точнее сказать… странноватый, по мнению тех, кто не любит его так, как я. Увлечен наукой, историей, одевается на манер щеголя девятнадцатого века. Не выносит своего сокращенного имени и обязательно поправляет тех, кто назвал его Уиллом. Полностью выключен из современной жизни, за что я его обожаю. Разумеется, далеко не готов к социальному фашизму в школе на Барнсбери-роуд, и поэтому я за него беспокоюсь.
— Просто одним глазком загляни, — попросила я, — посмотри, как он там.
Зоя промолчала.
— Ну и сама чего-нибудь съешь, — добавила я, прежде чем она поспешно пробормотала «потом» и разъединилась.
Постоянно сидит на диете, как Лорна. Такая же тощая жердь. Я не сплю по ночам, воображая, как она тает до полного исчезновения, затем следуют годы принудительного питания, затем ранняя смерть от ослабления сердечной деятельности. Прощаю себе составление наихудших сценариев для любимых людей. По-моему, это защитный механизм. Истязая себя фантазиями, справляюсь с самыми жуткими воображаемыми ужасами, после чего думаю, что смогу справиться с любым реальным дерьмом. Заставляю себя не размышлять о Уильяме, обедающем в одиночестве или, хуже того, обижаемом бандами старших. Позвонить не могу. Мы купили ему телефон две недели назад при переходе в новую школу, и он потерял его в тот же день. Вообще все теряет.
Придя домой вечером, я увидела обоих детей: никто не дрался, руки-ноги целы. Зоя даже взялась помогать мне приготовить ужин, из чего я сразу заключила, что ей от меня что-то нужно, однако удержалась, не уточнила, что именно. Пожалуй, вопрос «Ты беременна?» — чрезмерная реакция на предложение тринадцатилетней дочки почистить картошку. Невредимый Уильям рассказывает про своего нового друга и одноклассника Сэма, у которого в спальне, как я понимаю, имеется микроскоп для исследования пыли на предмет постельных клещей. Замечательно. Это сильно поможет Уильяму войти в высшее общество. Хотя все-таки, говорю я себе, у него хотя бы появился приятель. Дэн рано выехал домой, последняя деловая встреча отпала. Все хорошо в этом мире. И тут зазвонил мой мобильник. Уильям схватил трубку.
— Дядя Алекс, — объявил он и, прежде чем я успела вымолвить слово, нажал кнопку ответа.
На секунду на меня нахлынула паника. После того самого ленча я с Алексом не разговаривала. Пожалуй, самый долгий период во всей нашей жизни, так как даже в отпусках они с Дэном постоянно перезванивались, и я обычно подскакивала к трубке, чтобы просто его поприветствовать.
— Постельные клещи, — продолжал Уильям, — питаются отмершими чешуйками кожи, которые остаются в постельном белье. Их там миллионы.