— А вы, Виталий, не пойдете со мной за компанию? — спросил он.
— Нет. У меня с моей знакомой девушкой до письменных отношений еще не дошло.
— Она у него неграмотная, — вставил Альберт,
— Но воспитанная, в чужие разговоры не лезет, — отрезал Виталий.
— Уж и пошутить с тобой нельзя!
— Со своей женой шути.
— Ну, Виталий, с тобой говорить трудно… Матвей Сергеевич, хотел вас попросить об одной услуге, да боюсь: не так поймете.
— А вы попросите, — сказал Горобцов.
— Если не трудно, опустите в ящик и мое письмо. Сделаете? Вот и прекрасно.
— Сам бы мог сходить, ноги не отсохнут, — буркнул Виталий.
Карнаухов покачал головой: что-то и у Виталия не складываются отношения с Альбертом.
Вертолет дали на следующий день, после полудня. Загрузились быстро, и через час были в глухой тайге на берегу речки Каменки.
Речка здесь сужалась и постоянно шумела, перекатываясь через камни. С противоположной стороны к воде подступали тополя и осины, дальше, в глубине, стояли редкие лиственницы. На этой, низкой стороне — ровный открытый галечник. Он тянулся метров на сто от берега до густого кустарника. Место хорошее, чистое, продуваемое ветрами, гнуса будет мало.
Альберт постоял перед речкой, побросал в воду камешки, скептически произнес:
— Не Индигирка, конечно, но ничего, жить можно.
Как будто ты был на Индигирке, — подпустил Шпильку Виталий.
— Где я только не был?! По Индигирке, между прочим, я на плоту добирался до аэропорта. Чуть в лед не вмерз.
— Индигирка в океfн течет. Куда ты сплавлялся?!
Я же говорю: в аэропорт. Опаздывал на занятия и институт. Ну и история была…
— Товарищи, товарищи! — остановил их Карнаухов. — Воспоминания — потом. Сейчас палатку надо ставить. Виталий, устанавливайте ее с Альбертом. Матвей Сергеевич, пойдем с вами за лапником.
Стланика нарубили много. Связали его в две огромных охапки.
— Перекуривайте, и двинемся, — сказал Карнаухов. Сим он не курил.
Матвей Сергеевич присел на связанные ветки кедровника, прикурил, внимательно посмотрел на Карнаухова, словно спросить что-то хотел, но не решался. Карнаухов заметил его взгляд.
— Что у вас, Матвей Сергеевич?
— Просьба у меня довольно странная, но если она невыполнима, скажите сразу.
— Слушаю вас.
— Наверное, у нас будут такие ситуации, — начал Горобцов, — когда мы все вместе будем выходить на работы…
— Все — никогда. В лагере обязательно остается дежурный. Я не люблю неоправданного риска. А трое будут работать.
— Все вместе?
— В большинстве случаев — да. Но возможны и варианты.
— Я как раз о вариантах, Иван Петрович. Не отправляйте меня вдвоем с Альбертом. Мне трудно объяснить, почему я об этом прошу. Да и не надо, наверное, объяснять.
— А если он, допустим, на рыбалку захочет с вами пойти в свободное время?
— Это проще. Я откажусь. Только, по-моему, этого не случится, такие, как он, готовую рыбу ловят, а не ту, что в реке плавает.
Карнаухов задумался, потом спросил:
— Вы раньше были знакомы с Альбертом?
— Избавь бог меня от такого знакомства. Хотя, возможно, и встречались. Мир тесен…
— Хорошо, Матвей Сергеевич. Я учту вашу просьбу.
К месту стоянки они вернулись, когда там вовсю шел спор.
— Да ты что? Что ты мне доказываешь? Никакие колья не выдержат! — громко кричал Виталий. — Надо камнями укреплять! Здесь тебе не Индигирка! Мерзлота!
— Ну и что? — не менее громко возражал Альберт. — И там, между прочим, мерзлота, а ставили на кольях!
— Ставили! Другие ставили, а не ты! Пошли за камнями!
— Виталий, — старался успокоить его Альберт. — Ну что ты, в самом деле? Ты посмотри, где камни? Во-он откуда их таскать надо. До ночи провозимся…
— Чего не поделили? — спросил, подходя, Карнаухов. — Я думал, вы давно уже поставили.
— Поставили! — зло сказал Виталий. — Колья не держат. Нужны камни. Я говорю, а он бьет, бьет.
— Может, не надо ни кольев, ни камней? — вмешался Матвей Сергеевич. — Давайте подтащим вон те лесины…
— Точно! — обрадовался Виталий. — Ну конечно! Никаких кольев не потребуется. Но мы одни их не подтащим.
— А я приехал с вами работать, а не идеи подавать.
Вчетвером — и Карнаухов подключился — подтащили три больших, отполированных ветром и солнцем лесины. Уложили их по бокам палатки и с тыльной стороны. К ним привязали растяжки. Со стороны входа вбили все-таки кол, укрепив его камнями.