— А ты, Вера, видела драку?
Вера стояла надутая, сердитая, губы ее дрогнули:
— Нет, конечно.
— Ладно, — сказал Мишка. — Подумаешь…
Дорога неожиданно кончилась, начались болота, из одного выберешься, другое начинается. Лошади вязли в топи, ускоряли шаги, набегали одна на другую. Пришлось взять по лошади Геннадию и Олегу Григорьевичу,
После обеденной стоянки отряд поднимался на перевал. Тропа была достаточно просторной и чистой. Идти стало легче. Небольшой караван, возглавлял который Гмызин-старший, растянулся по склону. То ли Гмызины взяли себе лучших лошадей, то ли они умели находить с ними «общий язык», но двигались они быстрее. Олег Григорьевич и Геннадий далеко отстали, но не беспокоились: проводник обязательно даст отдых своим подопечным.
Так и случилось. Трофим Петрович сидел в стороне от тропы, лошадки стояли рядом; понуро опустив головы, они лениво отмахивались хвостами от паутов.
— Зашли, однако, — сказал проводник. — Спуск крутой, другое место надо выбирать.
Оставили лошадей под присмотром Елены Дмитриевны и Веры, поднялись на несколько метров и ахнули: далеко внизу шумела река, но спуститься к ней нет никакой возможности, лошади по такой крутизне не пройдут.
— Тут и самим можно шею свернуть, — недовольно сказал Буров.
— Можно, — согласился проводник. — А нам это ни к чему. — Он, оказывается, и шутить умел. — Вроде бы левее надо брать.
— А где Михаил? — вдруг обнаружил Буров отсутствие младшего Гмызина. — Спуск, что ли, пошел искать?
— Вперед убег, — нехотя ответил Гмызин. — С ружьем. Внизу нас ждать будет, С лошадьми я один управлюсь.
— Ну-ну, — неопределенно сказал Олег Григорьевич.
Геннадий не понял: согласился он с проводником или не одобрил его действия, но подумал, что ведь и Мишка мог спокойно управиться с теми двумя лошадьми, которых ведут теперь он и Олег Григорьевич.
Пошли по тропе влево, по-над обрывом, но через несколько минут Гмызин остановился:
— Не то что-то. Звериная эта тропа. Куда она выведет?
Олег Григорьевич мог бы и раньше взглянуть на карту, но он сделал это только сейчас.
— Нда-а-а… Судя по карте, тропа кончается обрывом. Геннадий, проверь, пожалуйста, тут недалеко, метров триста.
Все подтвердилось: через четверть километра тропа кончалась отвесным обрывом. Возвратились к месту стоянки и пошли по хребту правее.
Шли пять минут, десять, двадцать. Подходящего места для спуска не было.
Мишка не появлялся. Они кричали, звали его. Мишка не отзывался. Наверное, далеко ушел. Если выстрелить — он наверняка услышит, но единственное ружье у него.
— Стоп! — сказал Буров. — Так можно идти долго. Надо решать. Может, сумеем здесь спуститься?
Поросший мхом и травой склон, на верху которого они стояли, в этом месте был чуть положе и чище. Сосны на нем росли реже, кустарника было меньше.
— Думайте, — сказал Трофим Петрович. — Мне-то что? Я спущусь с одной лошадкой, а тут только по одной и можно сводить.
— А остальных кто? — спросил Геннадий. — Отпустили Мишку, а теперь…
— Отпустил, — согласился проводник, — А девки на что? Помогут, поди.
«Девки» притихли, ждали решения начальника.
— Ну, — повернулся Буров к Геннадию. — Твое мнение?
— На военном совете первое слово младшему, — хмуро ответил Геннадий, которому, честно говоря, не очень хотелось спускаться по такой круче. — Пусть Вера выскажется.
Олег Григорьевич даже улыбнулся, повернувшись к Вере.
— Ну и как, Вера? Как вы думаете?
Вера, конечно, не ожидала, что с нею будут советоваться по такому важному вопросу.
— Ой! Олег Григорьевич! Я лошадь поведу? Вот за этот ремешок? А она не вырвется? Не укусит меня?
— Н-да, — сказал Буров, — С вами, кажется, все ясненько. Ну, а вы, Елена Дмитриевна, в каких отношениях с лошадьми?
— В прекрасных. Я их очень люблю, но они не отвечают взаимностью. Вот так. А если серьезно, то лошадь я здесь не поведу. Тут нужна сильная мужская рука.
Снова, на этот раз хором, звали Мишку и опять бесполезно.
— Далеко ушел, — решил проводник. — Будет нас ждать на стоянке. Я ему намекнул, где привал будет. Дров насобирает.
— Так, значит, вам знакомы эти места, Трофим Петрович? — не без ехидства спросил Геннадий.
— Бывал здесь, — ответил проводник. — Только не с лошадьми, а с бабами деревенскими — за смородиной ходили. Ничего. Спускались, все живы остались. Ну, что будем делать, начальник?
Гмызин — один, без лошади — прошел по спуску несколько метров, осмотрелся, вернувшись, подтянул подпруги у лошадей, проверил, надежно ли закреплены сумы и мешки.