По дороге домой Клава грозно молчала, что обычно не предвещало ничего хорошего, но Ландеру было все равно. Он только и ждал повода с ней объясниться и открыто высказать то, о чем он думает. Об ее навязчивой идее иммиграции, о давно утраченном душевном спокойствии, об этом идиотском невнятном языке, который по телевизору один, а на улице другой. В довершение всего, приехав домой, Ландеры обнаружили что лифт опять не работает. Обливаясь потом и задыхаясь от нагрузки горе-иммигранты со злостью преодолели весь путь пешком.
-Как учил Фингер, сейчас позовем адвоката, подадим на хозяев этого дома в суд и они нам будут до пенсии платить пособие, - едко пошутил Ландер во время очередного привала.
-Нет, лучше давай будем дома продавать, - Клава вяло улыбнулась.
-Это я буду продавать дома, а ты начинай развозить детей. Причем чтобы раскрутиться дадим скидку и будем брать не по 400, а по 300 баксов! Взяла 100 детей умножила на 300 дол, итого 30 тыс. в месяц. Класс! А если взять тысячу?! А если пять тысяч?!
-Ладно, не известно что там Фингер про тебя другим рассказыает. А если серьезно, то у нас на счету осталось денег на два месяца, и то если ничего не случится. Не знаю как ты, но я начинаю искать работу. Любую работу...
-Клава! А я что по твоему делаю?!
-Не знаю. Ну... Ну может быть для начала не инженером? Мне вот предложила одна знакомая в булочную пойти. Там как раз в ночной смене рабочих не хватает.
-Что?! По ночам?! Да ты что, в своем уме?!
-У нас уже две женщины бросили эти никчемные курсы английского и там работают. По 10 дол. в час, плюс после смены свежий хлеб приносят.
-Так, все. Все, все, все! Забудь об этом. Я обещаю. В течении месяца будет работа.
Вечером, прогуливаясь по парку, Ландер с тяжелым сердцем рассказал Михайловскому о своем обещании скорейшего трудоустройства и грядущих финансовых проблемах. Лев лишь иронически ухмыльнулся, но ничего не ответил.
-А у тебя еще на сколько месяцев денег осталось? - не выдержав затянувшейся паузы спросил Миша.
-Вопрос не тактичный, но учитывая твое не адекватное восприятие действительности, вызванное трудностями иммиграции, я не обижаюсь.
-Слыш, Лева, давай может быть на стройку пойдем? Ты же сам предлагал.
-Хм. Уже середина октября. Просто сейчас бабье лето. Это тебе не Израиль. Через две недели может быть уже минус или ветер с дождем. Ты просто к местной погоде еще не привык. Я ведь тебя три месяца назад звал. А сейчас... Как говорит местная пословица "Lovely weather for ducks not too good for me" (хорошая погода для уток не так уж хороша для меня), - Михайловский гордо посмотрел на собеседника, ожидая его восхищенной реакции и по-юношески буцнул лежавшую на дороге шишку, - Помнишь, как мы смеялись над стишками:
Нам солнца не надо - нам партия светит!
Нам хлеба не надо - работу давай!
А теперь вот, в свободном мире, слова "работу давай" уже смеха не вызывают. М-да!
Но Миша никак не реагировал, аппатично смотря вдаль, глубоко погруженный в свои мысли. Погода была просто прекрасная. Практически не было ветра и было на удивление тепло. Листья из зеленых превратились в красно-оранжево-желтые и нарядно украшали парк, радуя глаз. Кроны кряжестых сосен упирались в небо, буд-то колонны Гауди в знаменитом "Саграда Фамилия". Закат, как всегда, был насыщенно-красным, причудливо подсвечивая густые облака и мягким оттенком ложился на все окружающее. Стоящие вдалеке небоскребы из стекла и никеля, на какое-то короткое время так же покраснели и казалось светились изнутри, словно гиганские рубины из сказки. Всю эту, почти марсианскую картину, довершали клинья улетающих на юг гусей, громко курлыкающих в вечернем торонтовском небе, будто иммигранты, покидающие свои насиженные гнезда перед неотвратимо наступающей зимой. Но Ландер этого не видел. Вернее видел, но не замечал. Надо было срочно что-то делать, т.к. с Михайловским можно было рассуждать до бесконечности. В Израиле эти рассуждения происходили в рабочее время и в конце месяца на их счет переводили не плохую сумму денег, хотя они это совсем не ценили! М-да..., а тут все эти филосовствования были за их счет. Во время вечерних прогулок они все чаще с теплотой вспоминали Израиль и свое прежнее место работы. Миша сильно похудел в последнее время и выглядел помолодевшим, как десять лет назад. На свой 25-й этаж он уже взбегал с сумками как настоящий спортсмен, почти не задыхаясь и уже не делая никаких передышек.