– Не трогайте его. Я врач. Сейчас приедет скорая.
Я встал и тупо стоял, не в силах сообразить, что я сейчас должен сделать. Потом повернулся и пошел к своей машине. Подошли двое милиционеров, один представился, другой перегородил собой путь к машине. Начались вопросы…
Первый раз обрезание мне сделали, когда мне было 38. Фимоз штука малоприятная, особенно во время секса. С детства не люблю ходить по врачам, а тут решился. Кстати, о детстве и обрезании. Еврейским мальчикам делают обрезание на восьмой день после рождения. Понятно, что их об этом не спрашивают, но почему на восьмой день? Мне рассказывали, что есть разные версии. Больше всего мне понравилась одна: в неделе семь дней, и если ребенок проживет восемь, он по-любому проживет и субботу – шаббат, – приобщится к ее святости, а затем будет готов и приобщиться к святости обрезания. Красивая версия. Но обрезание можно делать в любом возрасте, если так случилось, что тебе его не сделали на восьмой день твоей жизни. Это ведь символ договора между Богом и сынами Израиля, заповедь, ради которой евреи шли на самопожертвование, то есть не шутка, всё серьезно. Я это понимаю так: если ты серьезно относишься к договору с Богом – докажи, отрежь себе крайнюю плоть и выброси ее, вот тогда тебя можно считать настоящим евреем. А я еще и сразу двух зайцев решил убить таким образом – избавиться от фимоза и всем, что с ним связано, а также стать настоящим евреем. Это я тогда так думал, что всё так просто. После той аварии я много размышлял о том, о сем, о судьбе и случае, о договоре с Богом и еще о многих и многих вещах. Нет, я, конечно, не стал иудейским мудрецом, но кое-что мне открылось. Как сказал еврейский философ Мордехай Бубер, если ты когда-нибудь содрогнешься от того, что мир устрашил тебя, то посмотри вокруг, на себя и снова по сторонам; ты увидишь, что ты – часть этого мира и отдельно от него ты не существуешь; а значит, мир не может сделать тебе ничего плохого. Это я прочитал в тюрьме, где сокамерники звали меня дядя Моше. Но обо всем по порядку.
Первое мое обрезание было неправильным. Я решил его сделать в больнице – все-таки фимоз, сужение крайней плоти, и профессиональные врачи… Я пришел в обычную больницу и мне предложили сделать обрезание за 200 баксов. Доктор осмотрел мой пенис, покивал головой и сказал, что да, есть показания для обрезания, все нормально.
– Вам как сделать – полностью или частично?
– То есть? – таких тонкостей я не знал, я думал, что это стандартная процедура.
– Ну, ведь вам 38 лет… В этом возрасте, когда у вас головка полностью откроется и огрубеет, ее чувствительность снизится, и ваши ощущения во время полового акта будут, конечно же, не такими, как раньше. Но если вас это не беспокоит…
– Как это не беспокоит? – перебил я его. – Конечно, беспокоит!
– Ну, тогда я могу вам немножечко оставить, чтобы крайняя плоть всё-таки частично закрывала головку. Фимоза у вас уже не будет, болезненные ощущения пропадут, а чувствительность все-таки останется.
Этот вариант мне нравился куда больше. Я дал добро, и доктор приступил к делу. Все прошло быстро и легко, под местным наркозом. С перевязанным достоинством я довольный вышел из клиники и сразу же достал из кармана телефон, чтобы сделать несколько звонков, похвастаться приятелям: всё, блин, я настоящий еврей, мне сделали обрезание!
И такое ощущение было, что жизнь налаживается. И супруга радовалась – отношения как-то освежились: ощущения никуда не делись, а наоборот – даже какие-то новые краски появились. Прямо как по писаному – крайнюю плоть долой, договор с Богом и всё такое. Но всё не так просто, как оказалось. И с обрезанием, и с этим «жизнь налаживается».
«Мир не может сделать тебе ничего плохого», – прочитал я у философа Бубера, но ведь сколько всего плохого происходит в мире с людьми каждую минуту, каждую секунду. Так что это сложный вопрос философский. И я думаю, что Бубер не соврал и не ошибся, а просто смотрел с другой стороны, не с той, что смотрят люди, когда с ними случится что-то плохое, а они типа и не ждали подвоха, а с той, с какой смотрит человек, готовый ко всему, и готовый принять всё, что с ним случилось. Принять и достойно пережить.
Я надеялся на условный срок, и мой адвокат тоже говорил, что больше двушки условно мне ничего не светит. Несмотря на то, что один из пострадавших скончался в больнице. Ведь я виноват не был – скорость не превысил, даже на обгоне, это экспертиза подтвердила. Все тесты на содержание алкоголя в крови я тоже прошел успешно. С этим, кстати, интересно получилось: я ехал с деловой встречи, но в моем бизнесе люди все творческие и свободные, у нас не считается из ряда вон выходящим на переговорах пропустить по бокалу-другому коньяку или хотя бы вина, наоборот – это, скорее, норма. А я в тот вечер даже не пригубил. Даже не помню, почему, просто не хотелось. Не хотелось «менять волну», что ли. Или можно сказать, что меня будто остановил кто-то. Просто посидел за столиком, поговорил с людьми, выпил чашечку кофе и уехал.