ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Копыта Тиллиага ровно стучали по толстому слою павших листьев и коричневой хвои. Я сидела за Заком на его спине, сжимая его пояс ладонями. Воздух становился холоднее, пока мы неслись на север, небо грозило дождем. Я застегнула свитер до подбородка. Я хотела бы прижаться к жару тела Зака, не уткнувшись лицом в рюкзак.
Мы ехали на север часами, и я знала, что мы уже проникли на территорию Теневого Двора. Я ощущала это в воздухе — гул силы фейри. Чувство не было приятным. Фейри Гардаллкин были с резкой и скользкой энергией со вкусом ночи и гнили.
Деревья не сильно отличались от пейзажа, который мы миновали на пути сюда, но тени под ними были намного темнее. Деревья стали кривее, воздух — гуще, чем должен быть. Даже без моих чувств друида место казалось бы зловещим.
Зловещая аура не пугала Грениора и Килар. Два варга тихо неслись среди деревьев слева от нас, прижав носы к земле, они проверяли запахи. Они встретили нас в километре от разрушенной долины, которая когда-то была домом Зака, Тиллиаг появился через пару минут, топая копытами и жалуясь, что пришлось так долго ждать возвращения Зака.
Я взглянула вправо. Среди зарослей бледной тенью крупнее варгов и даже грациознее несся Рикр в поразительном облике волка. Его густой белый мех мерцал в тусклом свете, маленькие золотые рога торчали на его лбу перед волчьими ушами.
Он решил выбрать такой облик для угрозы и приберечь облик, похожий на человека, если нужен будет козырь. Я надеялась, что не придется это использовать, но с двумя вкусными друидами, идущими в их руки, фейри Теневого Двора могли решить устроить пир.
Нам стоит ожидать немедленный прием? — спросил Рикр, замерев между двух сосен, уши были насторожены. — Или придется его требовать?
— Они уже знают, что мы тут, — сказал Зак. — Если все пройдет, как обычно, несколько членов двора встретят нас.
Надеюсь, они скоро прибудут, — пожаловался Тиллиаг. — Я уже нес вас по горам и ждал, пока ты веселился в городе людей.
— Веселился? — буркнул Зак.
Двор встретит тебя? — голубые глаза сияли во мраке, Рикр взглянул в нашу сторону. — Твои связи с беспощадными Гардаллкин куда ближе, чем я думал.
Зак повел плечами, мышцы на его боках напряглись под моими ладонями.
— Марзанна, королева, всегда любила меня, а остальной двор слушался ее. Если она изменила отношение, все пройдет плохо.
Откуда взялась симпатия Теневой Королевы? — спросил Рикр.
— Королевы Смерти, — исправил Зак. — Двор зовется Теневым, потому что у всех Гардаллкин теневые способности, но самая опасная сила Марзанны — магия смерти.
Эта новость не укрепила мою уверенность.
— Ты планируешь спросить о Лаллакай и Эхо, а потом уйти?
— Да. Я хочу только информацию. Марзанна может быть дружелюбна со мной, но я не хочу быть перед ней в долгу.
Гнев королевы — большой риск, — отметил Рикр. — Я постараюсь убрать ее враждебность.
— Сомневаюсь, что это сработает, — ответил Зак.
Бред. Я очарователен.
Я закатила глаза.
— Если не будешь с ней флиртовать, Рикр, то лучше угрожай.
Его раздраженное фырканье разнеслось в тишине леса.
Я чувствую себя дважды оскорбленным.
Твой облик волка не очень-то привлекателен, — сказал ему Тиллиаг. — В нем нет величия и изящества.
Изящество разума требуется, чтобы узнать изящество формы, — ответил Рикр. — У тебя ничего этого нет.
— Хватит, — Зак указал вперед. — Они ждут.
Я выглянула из-за него и посмотрела на лес. Тьма укрывала лес, и, пока Тиллиаг несся вперед, казалось, что мы входили в неестественную ночь. Серое небо угасло до полночно-синего оттенка, тускло сияющие электрические цвета мерцали на стволах деревьев. Листья сияли серебром снизу, и нежные завитки папоротника искрились флуоресцентно-розовым.
Мы покинули человеческую реальность и попали на границу измерения фейри. Туман двигался среди стволов, гул силы фейри в воздухе сгустился, и я ощущала ее в горле.
Деревья расступились, открывая темный луг с тысячей белых цветов. Над ними парили сотни неоново-лиловых светлячков в бесконечном танце. Останки древнего строения поднимались из земли: гладкие колонны, покрытые мхом и лозами, большие арки и резные перила. Я не могла понять, какое здание когда-то стояло тут, но оставшееся было чужеземным и красивым, даже развалины.