Я все еще обдумывала вопросы, а Аарон повел меня по еще одной лестнице. На меня хлынул гул разговоров, когда мы прошли в паб на первом этаже. Темные балки и деревянные панели придавали интимную атмосферу и общую ауру потрёпанности. Это меня устраивало.
Но мне не нравилось, как десятки глаз посмотрели на меня, следили за каждым моим движением с интересом. Людей стало больше с тех пор, как я пришла с Моррисом полчаса назад.
Аарон ли не заметил, или не переживал, что все смотрели на нас. Он повел меня к длинной барной стойке, занимавшей дальнюю часть паба, выдвинул стул.
— Присядь, — сказал он. — Закажи напиток. Я скоро вернусь.
Я скользнула на стул, понимая, что взгляды следили за каждым моим движением. Адреналин кипел в моих венах. Тут было больше двадцати мификов, и мне не нравилось, что они были за мной. Но хотя бы бармена не было видно, так что не нужно было отказываться от напитка. Словно я стала бы притуплять сейчас разум.
Разговоры снова зазвучали, и среди голосов я уловила слово «друид» несколько раз. Меня явно определили как нового члена гильдии.
Покалывая когтями, Рикр выбрался из-под моей куртки и запрыгнул на стойку. Вздохнув, он встряхнулся длинным белым телом хорька, сел на задние лапы и огляделся. Все смотрели теперь на хорька, а не на мою спину, но мое напряжение не ослабло.
— Это ее фамильяр? — спросил кто-то, голос звучал четко.
— Я думал, она — друид.
— Разве у нее не должны быть сильные фамильяры?
Усы Рикра дрогнули.
Что скажешь, голубка? Мне обрушить зимний кошмар на эту гильдию?
Я уперлась локтями в стойку, отключившись от разговоров за мной.
Заманчиво, но нет.
Его разочарование было очевидным.
Ты показал достаточно, — добавила я. — Зачем раскрывать силу? Это не твой стиль.
Он был хищником, предпочитающим засады, всегда показывал себя слабым, скрываясь до последнего.
Он раздраженно встряхнулся.
Они относятся к тебе как к унижающемуся просителю, но это они должны просить тебя о милосердии.
— Им нужно твое милосердие, — тихо исправила я. — Не мое.
Ты теперь моя супруга. Для людей я — твое оружие.
Слабая улыбка изогнула мои губы. Часы назад мы с Рикром провели простую, но сильную магическую церемонию, чтобы я стала его супругой, и это связало нас на всю жизнь — мою жизнь. Он был бессмертным.
Значит, для фейри я — твое оружие? — спросила я.
Он улыбнулся, показывая острые зубки.
Именно, голубка.
Я постучала пальцами по стойке бара, резко повернулась. Мой взгляд пронесся по двум дюжинам мификов в пабе, половина отвела взгляды, делая вид, что они не наблюдали за мной. Другая половина продолжила пялиться, не смущаясь, а то и с вызовом.
Я повернулась к Рикру, постучала пальцами сильнее. Эти люди не знали о моем прошлом, так что стоило играть «хорошую Сейбер». Если я буду теплой, веселой и глупой, чтобы они потеряли ко мне интерес. Я растворюсь на фоне, буду избегать конфликтов. Даже фактор редкости друида потеряет интерес, если я не буду выделяться.
Мои ногти быстро стучали по дереву.
Я не хочу быть хорошей с этими людьми.
Ясное дело, — ответил Рикр. — С чего бы?
— А она горяча, — отметил мужской голос среди мификов. — Камерон, тебе стоит ее пригласить.
— Думаешь?
— У нее длинные ноги. Ты…
Я снова повернулась. Я не знала, какая именно группа мужчин обсуждала мои прелести, так что проехала хмурым взглядом по всем. В этот раз отвернувшихся было куда меньше. Вызов был сильным в воздухе.
Напряженная готовность сдавила мою грудь, и я поняла, почему не могла в этот раз изображать хорошую. Приняв силу друида, я оставила «хорошую Сейбер». Она родилась из уязвимости, из веры, что никто не примет меня настоящую. Я боялась спорить с миром. Быть изгоем. Быть одинокой.
Но теперь?
Я посмотрела на Рикра и слабо улыбнулась. Он не успел отреагировать, я тепло погладила его пушистую голову.
Его усы дрогнули в смятении.
Голубка?
Спасибо, — сказала я ему. Раньше я была бы осторожна с такими словами ему, но теперь я была его супругой. Связи между нами были глубже долга.
Я отодвинула стул и развернулась. Все посмотрели на меня, а я глядела на паб.
— Если будете пялиться и дальше, я начну вырезать глаза.
Тишина давила на комнату после моих сухих ледяных слов.
А потом раздался громкий и презрительный голос:
— Ножом, что ли?