Если бы их убийство что-то меняло, я бы это сделала. Если бы разгромленное здание аукциона могло спасти лошадей, я попросила бы Рикра превратить это место в ледяной Армагеддон. Но это ничего не исправило бы. Не так далеко была дюжина других аукционов скота, лошадей просто перевезут на другой аукцион и все равно продадут. Даже если бы я могла забрать всех лошадей в приют, у нас не было места, рук или денег, чтобы заботиться о них.
Я дышала сквозь острую вспышку бессилия. У меня теперь было больше сил, но этого не хватало, чтобы изменить то, что было важно. Хотя я могла найти способ, чтобы эти покупатели мяса истекли кровью до конца дня.
Мы с Доминикой уже собирались пройти в открытые двери здания аукциона, когда вопли паники донеслись из загонов. Мы повернулись на звук.
— Что происходит? — спросила она.
Шум доносился из той же стороны, где я осматривала гнедую кобылицу и пегого коня.
— Я проверю, — сказала я. — Иди.
Она кивнула, и я побежала туда, откуда мы шли. Чем дальше я бежала, тем больше волновались лошади в загонах — закатывали глаза, прижимали уши, толкались и задевали металлическую ограду.
— У кого есть пистолет? — крикнул кто-то.
— Скорее…
Хриплый вопль жеребца заглушил другие звуки, я двигала ногами быстрее.
Лабиринт оград и загонов резко закончился, и пустое поле тянулось к линии деревьев, лес спускался по склону горы. Группа мужчин, из которых у нескольких были футболки-поло с логотипом аукциона, кричали и махали руками, словно пытались что-то отпугнуть. Раздался еще один вопль, а за ним звон металла.
Я ожидала увидеть лошадь, которая пыталась вырваться из загона, и я застыла от шока, увидев, что черный жеребец пробивался в загон.
Не просто жеребец.
Его шерсть блестела, как обсидиан, мышцы двигались на каждом дюйме его восхитительного тела. Шелковистая грива ниспадала с его изогнутой шеи, и его длинный хвост тянулся как черное знамя. Он был высотой в двадцать ладоней, но он был построен как лошадь для выступлений, а не тягловая лошадь.
Он был прекрасен… и он злился.
Он повернулся и ударил задними ногами. Его копыта вонзились во врата загона. Калитка сорвалась, упала на землю. Жеребец ворвался в загон, напугав пять лошадей внутри. Он зашел за них и укусами острых зубов послал лошадей бежать в поле.
Он легко перемахнул через ограду, попал в следующий загон. Еще удар, и другая калитка сломалась.
Он выгнал еще трех лошадей в поле, и у меня возникла безумная мысль, что жеребец спасал других лошадей. Но не было таких умных лошадей.
По крайней мере, среди смертных.
— Проклятый жеребец вернулся! — закричал мужчина. — Убейте его в этот раз!
Выстрел оглушил меня, вывел из транса. Мужчина с ранчо направил ружье на жеребца и выстрелил снова, но я сжала дуло и направила вверх, так что он промазал. Я вырвала ружье из его ладоней и побежала, игнорируя крики мужчин.
В ушах звенело, я перемахнула ограду, ружье было в одной руке. Я побежала по пустому загону к жеребцу в соседнем. Его изящная черная голова повернулась ко мне, его оранжевые глаза вспыхнули, как угли.
Бросив ружье, я прыгнула на забор, бросилась на голую спину жеребца-фейри.
Я рухнула на его спину, воздух вылетел из легких. Только из-за того, что мой прыжок удивил его, я смогла сесть и сжать ногами его бока до того, как он издал вопль и встал на дыбы. Он был возмущен из-за меня на спине сильнее, чем Тиллиаг.
Я схватила его за гриву, послала ему мысль:
«Тебе нужно уходить отсюда! Они тебя застрелят!».
Он опустил голову. Я склонилась, он яростно брыкался.
«Я помогаю тебе!» — закричала я. Со мной на спине работники аукциона не будут стрелять — я на это надеялась.
Он повернулся, пытаясь сбросить меня, встал на дыбы снова, откинул голову, пытаясь ударить меня по лицу. Передние копыта били, он встал на дыбы сильнее, его спина была почти вертикальна, и я едва держалась.
Мужчины бежали к нам. С ружьями. Как только жеребец сбросит меня, они застрелят его.
Я сжала его шею, уткнулась лицом в его гриву. Вместо слов я толкнула в него силу друида, наполняя ее своими чувствами — желанием помочь, ненавистью к этим людям, которые хотели его убить, тревогой и страхом.
Жеребец опустил копыта на землю, его бока вздымались, уши повернулись ко мне. Я сидела на его спине, тяжело дыша, сжимая в кулаках его гриву.
В дюжине футах от нас трое мужчин целились из ружей, еще шестеро стояли за ними с веревками и хлыстами.